Джонатан Шепард - Начало Руси. 750–1200

Кто-то может спросить, почему же русы так медлили с колонизацией Днепра? Выражение «так медлили» несет определенную смысловую нагрузку и, прежде чем предлагать какой-то ответ, мы должны подумать, правомерна ли сама постановка вопроса. Как уже говорилось, существует очень мало археологических данных, указывающих на существование до конца IX в. скандинавских поселений вглубь территории от Старой Ладоги. Лишь начиная с этого времени все чаще встречаются находки скандинавских по стилю изделий и скандинавских захоронений в районе Верхней Волги. Даже в отношении таких центров, как Городище, очень немного данных, доказывающих существование там поселения ранее последних десятилетий IX в. Даже если дальнейшие раскопки в Городище установят, как того можно ожидать, что там проживало в более ранний период IX в. значительное число русов, похоже, что общая картина, показывающая ограниченность их контингента и непостоянство их пребывания на юге и на востоке от Городища, останется неизменной. Если же в течение всего IX в. у русов было всего лишь несколько мест с оседлым населением по всему «Восточному пути» южнее Городища, то отсутствие таких мест в районе Среднего Поднепровья само по себе уже не вызовет удивления. Есть основания думать, что русы пересекали тот или иной район или посещали его торговые центры, не основывая там постоянной торговой фактории или «колонии». Весьма вероятно, что русы пересекали район Среднего Поднепровья задолго до того, как решили там обосноваться, ведь они, наверное, внесли свою лепту в переправку дирхемов от Донца к верховьям Днепра. Более правомерно задаться вопросом, что именно тянуло русов на юг, или же, напротив, что могло мешать или удерживать их от попыток двинуться туда. Для обсуждения этих вопросов необходимо окинуть взглядом местоположение тех земель, о которых идет речь, и тех народов, которые там жили. При этом, возможно, покажется удивительным, что русы вообще попыталась здесь обосноваться.

На крайнем юго-западе по берегам Днестра, Прута и Серета тянулись поселения славян, кроме того, славяне основали довольно плотную группу неукрепленных поселений между Средним Поднестровьем и Прутом. Однако проживание в неукрепленных поселениях на самой южной границе лесостепи было весьма необычным явлением, возможно, оно объясняется тем, что тамошние жители находились под защитой дунайских болгар. К востоку от этого района славяне держались лесостепи и зоны лиственных лесов, опасаясь занимать земли, которые кочевники могли облюбовать под пастбища для своих лошадей и крупного и мелкого рогатого скота. Плодородные черноземные и сероземные почвы лесостепи и зоны лиственных лесов делали эти районы благоприятными для занятия сельским хозяйством, а леса служили славянам естественной защитой от набегов степных грабителей. Вообще славяне, жившие между Днепром и Днестром, придавали природным преградам большое значение, так что некоторые их поселения являются труднодоступными даже сегодня, располагаясь среди болот в районе Припяти или на мысах над заливными лугами речных долин. Поселения славян обычно располагались группами по четыре-пять. Поселенцев объединяли узы родства и интересы обороны от внешних врагов. Но уединенный характер многих поселений и их распыленность по обширной территории не создавали предпосылок для создания единой и жесткой социально-политической структуры.

Жители каждой группы поселений, вероятно, стремились существовать на полном самообеспечении. Рыба из окрестных водоемов, дичь и домашний скот (коровы, свиньи) давали им, как и жителям северных лесов, протеин. Однако условия для пахотного земледелия здесь были гораздо благоприятнее, чем на севере, в зоне смешанных лесов. Славяне выращивали пшеницу, ячмень и рожь — яровую и озимую. Вопрос о том, использовали ли славяне в VIII и IX вв. плуг с железным лемехом, все еще остается спорным. Вполне возможно, что для обработки поля перед посевом зерновых и при выращивании овощей обычно применялись железные мотыги, которые часто находят в поселениях лесостепной зоны и в зоне лиственных лесов. Примечательно, что, при раскопках славянских поселений, археологами найден очень ограниченный набор оружия. Довольно часто находят железные наконечники стрел и копий, а также топоры, тесла, серпы и другие инструменты. Их изготавливали на месте и, вероятно, использовали для охоты и для защиты от четвероногих и двуногих хищников. Копья и стрелы не были атрибутами правящей элиты, а общий план поселений и однотипность находок в могилах достаточно ясно свидетельствуют об отсутствии такой элиты. Жилища-полуземлянки, как правило, с каменным очагом, были небольшими, они вмещали лишь четыре-пять человек. Нет свидетельств, что существовали жилища более крупные по размерам или с более богатым интерьером, или жилища, находившиеся в центре поселения, специально предназначенные для вождя и его слуг. Эти черты общества без вертикальной иерархии, где нет имущественного неравенства и где люди занимаются сельским хозяйством, хорошо вписываются в картину жизни славян, проживающих к северу от Дуная, которую нарисовал византийский император Маврикий в конце VI в. Славяне Маврикия более агрессивны, совершают нападения на Византию, но они также обладают независимым характером, находятся в состоянии «безначалия» и живут среди лесов, болот и недоступных озер, занимаясь разведением скота и выращиванием зерновых культур. [109] Maurice . Strategicon, XI. 4. См.: Das Strategikon des Maurikios / Ed. G. T. Dennis. Obersetzung von E. Gamillscheg. Wien, 1981. S. 372–375. Образ жизни этих славян, вероятно, был воспринят без существенных изменений их потомками примерно два столетия спустя.

Но развитие продолжалось, а вместе с ним наступали и изменения. Славяне стали группами переселяться в разных направлениях из относительно густонаселенного района между Западным Бугом, Припятью и Днепром и мало-помалу продвигались на север, в зону смешанных лесов, где почва менее плодородна и ее труднее обрабатывать, где рядом с хвойными деревьями растут каштаны, дубы и другие лиственные породы. Одна линия миграции прошла вдоль Западного Буга к Неману и среднему течению Западной Двины; боковые ответвления этой линии, отмеченной остатками поселений, достигли в VIII в. бассейнов великих озер — Псковского озера и озера Ильмень, причем, кажется, славяне опередили здесь первых русов. Другая линия миграции прошла вверх по долине Днепра, а позднее — и дальше на север, к верховьям Западной Двины. Поселения славян были маленькими и редкими. Группа таких поселений занимает участок при впадении в Днепр реки Свинца, это место будущего Гнездова. Но даже здесь, вплоть до конца IX в., общая численность населения была незначительной. Славяне, переселявшиеся на север, не приходили в совсем безлюдные места. В зоне смешанных лесов жили представители разных языковых групп; наиболее многочисленными были балты. Они оставили о себе память в названиях рек и озер в бассейне Днепра — идущие на юг вплоть до Сейма и слияния Днепра с Припятью, жили они и в лесах к северу от Днепра. Многие археологи считают, что ими сооружены по крайней мере некоторых из «длинных курганов», обнаруженные между верховьями Днепра и южным побережьем озера Ильмень и Псковского озера. Курганы содержат ряды захоронений кремированных останков. Вопрос о том, кто и когда насыпал эти курганы, остается спорным, не в последнюю очередь потому, что в них использованы разные ритуалы захоронения. Большая часть их принадлежит, вероятно, балтам, а некоторые — финнам, славянам и другим безымянным группам. Проведенное советскими археологами тщательное изучение этих и других захоронений велось в ущерб исследованиям поселений. Как бы то ни было, все выводы, которые можно сделать на сегодняшний день, носят самый общий характер. Плотность населения в зоне смешанных лесов была незначительной, и вновь прибывшие могли обосноваться, не сгоняя с места существующее население и даже не обязательно вступая с ним в контакты. В то время как группы народов разного происхождения встречались и смешивались в тех или иных местах вдоль основных речных путей (а именно там чаще всего находят «длинные курганы»), у балтов и других народов часто была возможность жить своей жизнью отдельно друг от друга в занимаемой ими речной долине или на лесной поляне. Их небольшая численность и в общем сходные занятия — охота, рыбная ловля и земледелие — делали возможным такое раздельное сосуществование, и прибытие славянских иммигрантов в VIII и IX столетиях не сразу изменило это положение вещей. [110] Goehrke С. Friihzeit des Ostslaventums. Darmstadt, 1992. S. 35. (Ertrage der Forschung. Bd 277). Работа К. Герке дает хороший обзор весьма спорных источников, касающихся проникновения славян в зону смешанных лесов и за ее пределы. См. с. 27–36 работы К. Герке.