Джонатан Шепард - Начало Руси. 750–1200

У Киева было то преимущество, что он был хорошо защищен естественными преградами, и хазары, возможно, использовали это преимущество. Однако природные препятствия, не позволявшие использовать Днепр как водную магистраль на всем его протяжении, были очень серьезными, и в целом этот район, за исключением окрестностей Киева и некоторых населенных пунктов к югу, таких как Канев, был очень мало заселен. Поляне, столь восхваляемые жившими в этих местах и пристрастными к ним составителями «Повести временных лет», не могли быть очень многочисленны, а археологические данные не содержат ничего, что бы свидетельствовало о наличии у них наиболее высокой социально-политической организации сравнительно с другими славянскими поселениями на Днепре. По признанию летописца, происхождение полян (от «поля», что значит и открытую местность, и степь) до конца не известно, ибо не может быть точно привязано к какой-то местности. Только у славян, поселившиеся далеко на востоке от Днепра, благодаря участию в торговых операциях с серебром, была несколько более развитая материальная культура, хотя и они, как и славяне к западу от Днепра, лишь начинали в конце IX в. использовать гончарный круг (вместо того, чтобы лепить глиняную посуду руками). И, самое главное, вдоль Десны и Сейма, в сравнении с Днепром, было множество славянских поселений.

Летописное название этих славян — северяне. Вполне возможно, что у них была гораздо более прочная социально-политическая структура, чем у полян. Это согласуется с деталью, которую сообщает летописец, рассказывая о возложении на них дани русами. Олег возложил на них только «дань легьку», заверив северян, что он враг хазар, а не их враг. [171] ПВЛ. Т. 1. С. 20. Ничего подобного относительно полян в Киеве не сообщается. Противопоставление двух племен не следует, вместе с тем, абсолютизировать: под сомнением остается историческая достоверность такого рода рассказов, не говоря уже об их датировке. Но если численность русов на юге было ограниченной, то они должны были сосредоточить свои усилия — по изъятию и обмену товаров — там, где у них были партнеры или те, кто им платит дань. Регулярное взимание дани, как видно, с первых же этапов их поселения на юге, было очень важно для русов. Летопись содержит больше подробностей о выплатах дани русам на юге, чем на севере, и это объясняется, наверное, не просто большим интересом составителей летописи к местным делам. Русы, направлявшиеся на юг, нуждались в помощи со стороны более организованных групп славян, если они собирались использовать механизмы сбора дани, созданные хазарами. Взамен они могли предложить некоторую защиту от печенежских набегов, и, похоже, что долины Сейма и Десны приняли много беженцев — славян и полукочевников — из крепостей и поселений на юго-востоке, которые были разрушены или оставлены. В поселениях в окрестностях Чернигова жили мужчины, богатый набор оружия которых и весьма совершенное снаряжение для верховой езды позволяли им противостоять набегам кочевников с позиции относительной силы. Напротив, у Киева, кажется, не было своих Шестовиц, Гульбищ и других окрестных поселений, если только не допустить, что они бесследно исчезли. Даже Китаево, важный стратегический пункт в 10 км к югу от Киева, как будто начало укрепляться и заселяться только начиная с середины X в.

Эти отрывочные факты указывают на быстрое формирование гетерогенного общества на Среднем Днепре в начале X в. Вероятно, существовали различия между поселениями в Киеве и в Чернигове, включая их окрестности, в том, что касается функции этих поселений, численности и состава их населения. Мы не может быть уверенны, что Чернигов находился в подчинении у Киева. Между ними, может быть, и не было строгой и формальной субординации. Ясно одно: положение русов на Среднем Днепре отличалось от положения их confreres , совершающих поездки по Дунаю или Волге, и даже от положения поселенцев в верховьях Днепра в Гнездове. Их численность, судя по редкости археологических следов, в начале X в. была небольшой, здесь их подстерегали серьезные опасности со стороны других народов, здесь они испытывали неудобства, связанные с трудностями плавания вниз по Днепру. Их взаимоотношения с хазарами были, вероятно, непростыми, а печенегов не нужно было подначивать грабить их купеческие караваны и совершать набеги на территории, прилегающие к среднему течению Днепра. А их торговые прибыли в конечном счете не меньше зависели от доброй воли утвердившихся на престоле правителей, чем торговые прибыли русов, приезжающих торговать на Волгу или Дунай. Как мы видели, торговые пути, которыми пользовались русы, ставили их в зависимость от волжских болгар и византийцев так же, как и в зависимость от хазар. Византийские привилегии давали им право останавливаться в Константинополе в поисках выгодных сделок, но они могли заключить такие сделки и в Волжской Болгарии. Они освобождались от оплаты расходов на проживание в Константинополе. Уступки, сделанные русам византийцами, отражают готовность последних идти навстречу новым партнерам, когда это выгодно. Но эти же уступки являются признанием опасностей, с которыми приходилось сталкиваться русам в новом для них плавании по морю. Без поблажек и откровенных субсидий все это предприятие не было оправдано даже для самых бесстрашных и алчных русов. Кажущаяся щедрость византийского правительства, вероятно, объясняется также малочисленностью русов. Ежемесячные продовольственные субсидии русам и освобождение их от налогов, с точки зрения византийцев, не могли привести к большим издержкам или заметному сокращению налоговых поступлений.

Открытие морского пути, соединяющего Средний Днепр и Константинополь, было выдающимся достижением русов, требующим высокой организации, существенно более высокой, чем какая нужна была, например, для их поездок на Среднюю Волгу. Перед лицом многочисленных опасностей и при необходимости сообща решать свои дела с византийцами русы должны были организоваться или умереть. В начальные годы X в. под вопросом оказалось само существование этого южного ответвления от основных направлений торговли: окажутся ли способны русы приспособиться к новой ситуации?

Наша последняя глава заканчивалась вопросом: были ли русы в состоянии укрепиться на среднем течении Днепра и упрочить торговые связи, которые они завязали с Византией? Ответ находится в литературных и археологических источниках, которые с середины X в. неожиданно становятся гораздо более многочисленными. Источники эти рисуют картину прочной политической организации общества русов. У них есть правящая элита, которую возглавляет верховный князь, и власть его является наследственной. Когда в середине 940-х гг. князь Игорь был убит непокорными славянами, среди других князей или старейших представителей элиты не было борьбы за власть. Вместо этого бразды правления приняла вдова Игоря, известная византийским авторам под скандинавским именем Хельга. В «Повести временных лет» ей было дано славянское имя Ольга. Она являлась регентом при своем малолетнем сыне Святославе. Самое важное заключается в том, что locus, откуда распространялась ее власть, находился среди русов, живущих на юге. В Киеве у нее было два дворца. Один представлял собой каменную башню и находился в укрепленном районе на Старокиевском холме, тогда как о другом летопись сообщает, что он стоял «внѣ града». Были предприняты остроумные, но не вполне убедительные попытки идентифицировать ее каменный дворец. [172] ПВЛ. Т. 1. С. 40; Новое в археологии Киева / Под ред. П. П. Толочко. Киев, 1981. С. 180–181; Mühle Е . Die Anfange Кіеvs (bіs са. 980) in archaologiacher Sicht: Ein Forachungabericht // JGO. 1987. Bd 35. S. 89–90. Они, однако, могут отвлечь наше внимание от следующего замечательного факта. Такое перемещение центра власти в южном направлении произошло при жизни одного поколения, или около того, считая от момента, когда русы осели на Среднем Днепре. Точная дата и обстоятельства перемещения центра власти неизвестны. Известно лишь, что князь Игорь обосновался в Киеве до конца 930-х гг. Возможно, Игорь или его предшественник приобрел там авторитет, главным образом, как то рассказывает летопись, уничтожив или изгнав русов — искателей приключений, которые осели на юге еще раньше. Однако не менее вероятно, что перемены произошли мирным образом. Если допустить, что власть chaganus в Городище передавалась по наследству, то он мог счесть целесообразным послать на Средний Днепр какого-нибудь родственника — возможно сына, чтобы и там утвердить свою власть. Нет никаких оснований считать, что во второй четверти X в. Киев был взят штурмом, ибо археология не дает указаний на бушевавший там в это время пожар, каковым неизменно сопровождались подобные события.