Джонатан Шепард - Начало Руси. 750–1200

Письменные правовые своды не обязательно более эффективны, чем неписанное обычное право. Если кодекс отражал обычное право, а князь последовательно исключался из процесса правосудия, зачем Ярославу вообще понадобилось издавать его? Примерно в начале XII в. летописец утверждал: «Ибо комуждо языку овѣмъ исписанъ законъ есть, другимъ же обычаи, зане законъ безаконьникомъ отечьствие мнится». Эта четкая формула является прямой цитатой из переводного византийского источника («Глаголетъ Георгий в летописаньи…») и в данном контексте относится к противоречию между единым христианским законом и множественностью языческих обычаев. [457] ПВЛ. T. 1. C. 15–16. О выдержках в «Повести временных лет» из Хроники IX в. Георгия Монаха (или Георгия Амартола, т. е. «грешника») и ее «Продолжателя» X в. см.: Творогов О. В . Повесть временных лет и Хронограф по великому изложению // ТОДРЛ. 1974. T. 28. С. 99–113. Но было бы и уместно, и в характере Ярослава, если бы его вдохновляла престижность законодательства как такового, как атрибута христианского правителя: законотворец обладает законной властью. В этом смысле значение «Правды Ярослава», может быть, скорее символическое, чем практическое.

Но одного символического значения недостаточно, чтобы объяснить появление свода законов. Содержание статей «Правды Ярослава», как и всех других редакций «Русской Правды», откровенно ориентировано на практическую жизнь, вполне приземленно. Ярослав и его преемники использовали новую технологию — письмо — не только для придания княжеского авторитета обычному праву, но и для того, чтобы вмешиваться, унифицировать, видоизменять право, и это чем дальше, тем больше. Законодательные статьи, как правило, приписываемые Ярославу (хотя и гипотетически), дают мало оснований для определенных выводов. Например, мы можем предполагать, что был введен единый тариф для компенсаций. Более того, бросается в глаза, что несколько статей относятся к конфликтам, выходящим за рамки общины, к межобщинным, а не внутриобщинным спорам. Речь идет о случаях, когда пострадавшим является варяг или другой иноземец, или когда варяг или иноземец прячет раба; [458] Русская Правда. Краткая редакция. Ст. 10, 11 // ЗДР. С. 47, 54–55; Kaiser D. H . The Laws of Hus'. P. 16. о сложной процедуре правосудия, связанной с кражей и иногда продажей краденого (например, лошади или раба) членом другой общины, [459] Русская Правда. Краткая редакция. Ст. 14 и, возможно, 15–16 // ЗДР. С. 47–48, 56–57; Kaiser D. H . The Laws of Rus'. P. 16. в противоположность простому решению такого же спора внутри общины («мира»). [460] Русская Правда. Краткая редакция. Ст. 13 и, возможно, 12 // ЗДР. С. 47, 56; Kaiser D. H . The Laws of Rus'. P. 16. И все же этого объяснения недостаточно — ведь княжеское вмешательство в межобщинные городские конфликты могло предусматриваться и прежним обычаем.

Более ясная картина возникает, если продвинуться вперед во времени и рассмотреть Краткую редакцию «Русской Правды» в целом, т. е. статьи, приписываемые Ярославу, вместе с разделами, авторство которых относят на счет его сыновей. Последняя часть Краткой редакции гораздо более непосредственно связана с интересами князей и их участием в правовом процессе. Во-первых, по сути дела почти половину ее статей составляет устав о защите людей и имущества князя, со списком компенсаций в случае их убийства или нанесения какого-либо ущерба: от 80 гривен за убийство княжеского управляющего («огнищанина») до 5 гривен за раба и 1 ногаты (0,05 «меховой» гривны) за овцу. [461] Русская Правда. Краткая редакция. Ст. 19–28, 32, 33 // ЗДР. С. 48, 58–62; Kaiser D. H . The Laws of Rus'. P. 17–18. Во-вторых, и это отчасти вследствие вышесказанного, гораздо больше статей уточняет размеры штрафов, а в сущности — дополнительную компенсацию, идущую в пользу князя. В-третьих, по крайней мере, в одном случае можно ясно понять, что новые статьи появляются в ответ на определенную ситуацию и носят нормативный характер, а не описывают существовавшие обычаи, и что весь кодекс расширялся по мере возникновения новых проблем и необходимости их решать: плата за убийство старшего конюха князя устанавливалась в 80 гривен, «яко уставил Изяслав в своем конюсе, его же убиле Дорогобудьци». [462] Русская Правда. Краткая редакция. Ст. 23 // ЗДР. С. 48; Kaiser D. Н . The Laws of Rus' P. 17. В-четвертых, Краткая редакция «Русской Правды» показывает, что община отвечала за своих членов именно перед князем, и что князь особенно стремился проявить власть в случае убийств. Если убийца княжеского человека не был схвачен, то выкуп платила та община, на земле которой обнаружили тело. Было позволено прикончить убийцу на месте преступления, или убить вора в процессе поимки. Но если вор был уже схвачен и связан, его следовало доставить на княжеский двор. [463] Русская Правда. Краткая редакция. Ст. 20, 21, 38 // ЗДР. С. 48–49; Kaiser D. Н . The Laws of Rus' P. 17–18.

В более позднем тексте, помещенном в Пространной редакции, похоже, утверждается, что сыновья Ярослава запретили убийство из мести и полностью заменили его денежными санкциями. [464] Русская Правда. Пространная редакция. Ст. 2 // ЗДР. С. 64, 82–83; Kaiser D. Н . The Laws of Rus' P. 20. Краткая редакция этого не подтверждает, но она подкрепляет впечатление, что писаный закон применялся, чтобы реформировать и унифицировать обычай, или даже отменить его. Статья 1 Краткой редакции «Русской Правды», посвященная степеням родства, в рамках которых допускалась кровная месть, возможно, являлась попыткой ограничить обычное право. Интересный рассказ, отражающий отношение князя к подобным делам, мы находим в «Саге об Олафе Трюггвасоне». Однажды юный Олаф, который жил тогда в Холмгардре (Новгороде), случайно узнал убийцу своего приемного отца, и, мстя за него, зарубил этого человека топором. Закон Холмгардра требовал, чтобы мальчик, в свою очередь, поплатился за это жизнью, поэтому «согласно их обычаю и законам все люди бросились узнавать, куда делся мальчик». Но королева взяла Олафа под свою опеку, и князь/король смягчил наказание, ограничив его штрафом, который заплатила королева. [465] Heimskringla VII. 8. Р. 148. Здесь перед нами случай, когда убийство из кровной мести, предписываемое обычаем, князь заменил штрафом. Этот рассказ явно перекликается со статьей 1 «Русской Правды».

Наконец, Краткая редакция помогает пролить свет на одну из практических причин, по которой случаи княжеского вмешательства в правосудие потребовалось фиксировать на письме. Считается, что последняя ее часть была плодом совместного творчества, формой соглашения между тремя сыновьями Ярослава и их старшими приближенными. [466] Текст между ст. 17 и 18 // ЗДР. С. 48, 58; Kaiser D. Н . The Laws of Rus'. P. 17. Как мы уже видели, в статье 23 зафиксировано решение одного из этих сыновей, Изяслава, которое решили включить в свод правил, обязательных для всех троих. Таким образом, закон предусматривал, inter alia , одинаковую защиту для княжеских людей, независимо от того, кому именно из князей они служат. Возможно, это было сделано отчасти для того, чтобы избежать переманивания слуг. Если эти правила задумывались как стандартные для всех самостоятельных общин и княжеств и сохраняли значение в отсутствие именно того князя, который основал данный прецедент, то письменно закрепленный закон действительно обладал такими качествами, которых не имело устное право. Это придает несколько иной характер кажущемуся «отсутствию» князя в «Правде Ярослава».