Лев Заборовский - Россия, Речь Посполитая и Швеция в середине XVII в.

В правящих кругах Речи Посполитой считались со шведской опасностью; на нее указывал, например, Я. Радзивилл [188] В письме, примасу А. Лещиньскому, 10 октября 1653 г. ( Kotlubaf Е. Życie Janusza Radziwiłła. Wilno; Witebsk, 1859, s. 389–393). . Было запланировано посольство в Стокгольм во главе с 3. Горайским с целью предотвратить возможный русско-шведский союз или даже обеспечить помощь Швеции против России [189] Шведские дела, 1653 г., № 4, л. 147–148; UA, Bd. 6, S. 688–689; Linage de Vauciennes, t. III, р. 332–333; Olofsson S. J . Efter Westfaliska…, s. 533–535. . Получив известие о близком отречении Кристины, Я. Лещиньский отметил, что оно делает более вероятным конфликт между Речью Посполитой и Швецией, и изложил программу предупреждения или хотя бы оттягивания его, осью которой была интенсификация переговоров, с уступками в болезненных вопросах титулатуры и временным отказом от притязаний Яна Казимира [190] В письмах от 5, 6 и 10 апреля 1654 г. ( Kubala L. Wojna szwecka w roku 1655 i 1656. Lwów etc., 1913, s. 24). Я. Лешиньский высказал совершенно справедливое мнение, что подобный метод действий покажет шведским сословиям нежелание Речи Посполитой давать повод к столкновению и тем самым затруднит финансирование войны. . Если учесть бременскую войну с ее опасностью международных осложнений и активизацию усилий французской дипломатии в деле достижения польско-шведского примирения, то соглашение было реальным [191] Grönebaum F. Frankreich…, S. 13. Такое мнение высказал позже в донесении от 26 декабря 1654 г. III. д'Авогур. Carlson F. F. Sveriges historia under konungarne of Pfalziska huset. I d.: Carl X Gustaf. 2 uppl. Stockholm, 1883, s. 171–172. . Но в Варшаве не спешили к новому туру контактов со Швецией, что определялось более всего позицией королевской семьи, не желавшей расставаться со своими «правами» (Речь Посполитая не была тогда готова и к уступкам в вопросе о Лифляндии). Возможно, Ян Казимир рассчитывал на успех начатых уже давно [192] Через резидента Речи Посполитой в Гааге и личного агента короля Н. де Биэ с 1650 г. и с голландскими представителями на втором Любекском конгрессе. переговоров с Нидерландами о защите обоюдных интересов на Балтике. С учетом ухудшения нидерландско-шведских отношений это был целесообразный путь. Дискуссии приняли реальный характер с конца 1653 г., а 14 марта 1654 г. Генеральные Штаты обсудили и приняли проект оборонительного союза для обеспечения свободы судоходства, торговли и рыболовства на Балтике, в Северном море и в Ла-Манше для передачи Н. де Биэ [193] Получил прощальную аудиенцию у Соединенных Провинций около середины апреля 1654 г., привез документ в Варшаву примерно 23 июня во время чрезвычайного сейма. .

Главным в этом проекте было взаимное обязательство, в случае нарушения кем-либо судоходства одной из сторон, прибегнуть сначала к посредничеству, а при его неудаче предоставить другой стороне 20 военных судов до окончания войны (Речь Посполитая обязывалась выплатить соответствующую денежную компенсацию за их наем). Предусматривались переговоры с другими державами о их присоединении к договору и подписание его магистратом Гданьска. Проект имел явное антишведское острие и в случае его принятия стал бы заметным препятствием для осуществления агрессивных акций шведских феодалов против Речи Посполитой.

Не известна реакция польско-литовских правящих кругов на нидерландские предложения. Видимо, они встретили резкую оппозицию в Гданьске и не слишком благоприятный прием у магнатерии. Но дело не было оставлено. Во второй половине 1654 г. варшавский двор предпринял некоторые практические шаги, в том числе по дипломатическим каналам: Н. де Виз был послан в Бранденбург, Данию и Англию для выяснения позиции их правительств. Все это, однако, требовало много времени и не принесло положительных для Речи Посполитой результатов в предвоенную пору [194] Aitzema L. van . Historie, t. III, p. 1098; Badziwiłl A. S. t. IV, p. 305; UA, Bd. 3, S. 80; Bd. 6, S. 690; Документы, c. 775; Lindqvist A. Svenskarna och De Byes beskickningar 1654–1655.— KFÅ, 1941, s. 7–24; Materiały do projektowanego traktatu polsko-holenderskiego z г. 1654.— In: Rocznik Gdański, 1960–1961, t. 19–20, s. 395–438; Olofsson S. J . Efter Westfaliska…, s. 533–534. .

С начала 1654 г. интенсифицировалась военная подготовка шведов, причем наступательного характера, но тут влияла и обстановка на Западе [195] Asard B . Upptakten…, s. 22–24. . Некоторое представление о политике Швеции к лету 1654 г. дает выступление королевы 21 мая на риксдаге [196] SRAP, d. 5.1, s. 282–283; Whitelocke B ., v. II, p. 225. . В применении к восточному сектору в нем выделялись три основных факта: хорошие отношения с Россией при взаимном стремлении урегулировать еще сохраняющиеся споры; близкая русско-польская война требует от шведского правительства только готовности ко всяким случайностям и соответствующих мероприятий в войске; есть данные, что варшавский двор склонен теперь заключить мирный договор со Швецией, который станет таким образом реальностью.

Не исключено, что в последнем случае Кристина имела в виду миссию Г. Каназиля, доверенного человека польской королевской четы, появившегося в Стокгольме незадолго до перемены на троне. Но это не было полномочное посольство, а лишь зондаж.

В вопросе о целях приезда Г. Каназиля и о его деятельности в шведской столице до сих пор нет ясности. Есть сведения, что он протестовал против коронования Карла X как ущемляющего интересы польской ветви дома Ваза в пользу более далекого по родству принца [197] Pufendorf S . Sieben Bücher, S. 36; Linage de Vauciennes, t. III, р. 389–390; Melchior von Foelckersahmbs, S. 5. О спорах в литературе см.: Eden N . Grunderna till Karl X Gustafs anfall på Polen. — Historisk tidskrift, 1906, h. 1, s. 20–22. Со своей стороны отмечу, что сведения о «польском протесте» получили широкое распространение у современников и нашли отражение в источниках, очень близких по времени к самому событию (Малороссийские столбцы, № 13, л. 6–8, 30, 168; Шведские дела, 1654 г., № 1, л. 138; № 4, л. 32–33; Johan Ekeblads bref, T, s. 334, 336). Неясно и сомнительно, были ли причины множить подобные слухи чуть ли не сразу по приезде Г. Каназиля, если они не имели каких-то оснований. . С другой стороны, благодаря усилиям французского резидента Пикэ, Г. Каназиль провел переговоры с риксканцлером и, возможно, с королем. Содержание бесед и позиции сторон известны плохо. Видимо, варшавский эмиссар поднял две главные темы: о мирном договоре и об антирусском союзе [198] Письма секретаря Яна Казимира — Г. Каназилю и Пикэ, 27 июля 1654 г. ( Heymowski А. Karl X Gustav och den polska historieskrivningen. — KFÅ, 1957, s. 39). 15 августа Пикэ сообщил Г. Бриенну об обращении к нему в таком духе польского короля (Linage de Vauciennes, t. III, p. 463–466; Grönebaum F . Frankreich…, S. 13, 135. См. также: Pufendorf S. Sieben Bücher, S. 36–37). . Кроме того, он обнадежил в скором приезде настоящего посла [199] Stade A . Geneza…, s. 53. . Шведский ответ, насколько можно судить по имеющимся скудным данным, заключался в следующем: союз против России несвоевремен, так как отношения между ней и Швецией нормальны (ср. выступление королевы от 21 мая); прежде всего необходимо обеспечить прочный мир между двумя королевствами, к чему Карл X склонен; предлагалось прислать полномочную миссию в Стокгольм, где при посредничестве Пикэ можно завершить дело [200] Пикэ — Г. Бриенну, 22 августа 1654 г.; Г. Бриенн — Ш. д'Авогуру, 18 сентября, Париж ( Grönebaum F . Frankreich…, S. 136). См. также: Linage de Vauciennes, t. III, p. 466. .