Лев Заборовский - Россия, Речь Посполитая и Швеция в середине XVII в.

И еще один важный момент: 22 октября 1654 г. король сделал первый решительный шаг к осуществлению редукции [277] Dahlgren S . Karl X Gustav…, s. 41–44. . Это было очень важно для урегулирования финансовых проблем, conditio sine qua non любого военного выступления.

Какой представляется шведская политика осенью 1654 г.? В Стокгольме серьезно считались с возможностью не только выхода русских войск к балтийскому побережью, но и полного разгрома Речи Посполитой, даже ее распада, которым могли воспользоваться и другие ее соседи, особенно Бранденбург (в инструкции И. Мейеру эти опасения звучат в полный голос). Таким образом, дело шло о нарушении планов Швеции обеспечить dominium maris Baltici и поставить здесь Россию в зависимое положение и, главное, о коренной перекройке восточноевропейской политической карты, резком усилении Русского государства, полном нарушении баланса сил. И все это при незавершенной военной подготовке шведов (говорю именно об оценке ситуации стокгольмским руководством, иной вопрос, насколько она отвечала реальности).

В таких обстоятельствах в основу избранного стокгольмским двором курса была положена подготовка армии и флота в кратчайшие сроки и обеспечение соответствующей финансовой базы. Усиливалась лифляндская боевая группировка в целях обороны и для возможного вмешательства в случае необходимости. В чью пользу оказалось бы шведское вмешательство и в какой форме его надлежало осуществить, не было еще ясно. Попытка нейтрализации Курляндии путем обращения к царю являлась лишь паллиативом. Зато почти во всех анализируемых материалах заметно стремление и готовность к соглашению с Речью Посполитой. Это был один путь, который желали бы избрать шведские политики в качестве рецепта против угрозы усиления России за счет Речи Посполитой [278] Поэтому сейчас не ко времени оказались антипольские предложения, привезенные игуменом Даниилом, и переговоры с ним заморозили. . Шведско-польский договор облегчал положение последней, ликвидируя для нее опасность борьбы на два фронта; ухудшал внешнеполитические перспективы для Русского государства, создавая, кроме того, базу для совместного противодействия обеих держав дальнейшему продвижению царских армий.

Планировался ли антирусский союз с Речью Посполитой? Шведские власти выясняли, желают ли в Варшаве получить военную помощь против России. Но ряд фактов свидетельствует о склонности Карла X сохранить нормальные отношения с последней. В октябре 1654 г. в Ригу к семье и для сбора «вестей» был на время отпущен шотландец на русской службе полковник Д. Китт. Он приехал в город 20 ноября, беседовал со многими высшими шведскими офицерами, включая Г. Горна. Содержание этих разговоров сводилось к следующему: Карлу X «не любо», что царь «поймал у поляков городы многие», он опасается, что если в русские руки попадет вся страна, то «и Свейской земле будет тесно». Г. Горн высказал мнение, что Алексей Михайлович разорвет договор со Швецией, «как время придет». Он подчеркнул, что шведы не нарушат Столбовский мир: если и дадут полякам войска в помощь, то «лишние», освободившиеся под Бременом, а ведь оружие всякое они русским продают . Д. Китт тоже полагал, что король окажет Речи Посполитой военную поддержку « либо явно или тайно » (курсив мой. — Л.3 .) [279] АЮЗР, т. XIV, с. 645–651. . В цитируемом источнике очень выпукло отразились отмеченные выше основания шведской политики осенью 1654 г. Показательно и решение вопроса о помощи Яну Казимиру: она вероятна, но считается не антирусским актом, а проявлением своеобразного нейтрализма (вспомним несколько сходную позицию Швеции в англо-голландской войне), равнозначным поставкам оружия в Москву [280] Не случайно осталась без ответа и нацеленная против русских часть предложений Даниила. . Возможно, имелось в виду нечто вроде пакта о взаимопомощи с Речью Посполитой аналогично проекту 1652 г.

Но это одна сторона шведской политики. В документах, особенно в инструкции И. Мейеру, нашла отражение и вторая — антипольские расчеты [281] Характерно, что И. де Родес назвал Яна Казимира «неприятелем» шведского короля (Шведские дела, 1654 г., № 4, л. 32–34). Бранденбургский курфюрст серьезно считался с возможностью польско-шведской войны. См. инструкцию резиденту в Стокгольм И. Добченскому, 2 ноября 1654 г. (UA, Bd. 6, S. 663–665). . Они объяснялись двумя причинами. Во-первых, хотя на самом деле шла речь о соглашении с Речью Посполитой, но только при получении от нее «выгодных пропозиций». Конкретное содержание их не известно, но некоторые данные в сохранившихся документах имеются. Так, в сообщениях Д. Китта говорилось, что за военный союз против России варшавский двор уступит шведам всю Лифляндию, лен на Курляндию и очень выгодное право сбора пошлин в Пилаве [282] АЮЗР, т. XIV, с. 648–649. Для нас в данном случае важны надежды шведов из окружения Г. Горна, отразившиеся в таких слухах. Напомню, что X. Шлиппенбах также говорил в Берлине об уступке Швеции восточнопрусских портов или пошлин с них. . Сходно излагались (без последнего пункта) шведские предложения, будто бы переданные Ю. Коком на тайной аудиенции Яну Казимиру [283] Kubala L . Wojna szwecka…, s. 28. См. также: Ш. д'Авогур — Д. Мазарини, 12 декабря 1654 г. ( Stade А . Geneza…, s. 39). Достоверность сведений не ясна, но для характеристики настроений в Стокгольме они показательны. . Во-вторых, желание польского короля вести переговоры, тем более на шведских условиях, оставалось под вопросом.

Отсюда второй путь, учитывавшийся стокгольмскими политиками наравне с первым на случай новых польских военных неудач, — нападение на Речь Посполитую. Тогда предметом особых «забот» Карла X становились бы районы, примыкавшие к балтийскому побережью. На это указывают попытка нейтрализации Курляндии, усиление лифляндской армии, вопросы, которые надлежало прояснить И. Мейеру, о ресурсах и планах обеих Пруссий, Бранденбурга, Курляндии, близких воеводств Речи Посполитой. В том «несчастливом случае», когда царские войска без серьезного сопротивления начали бы продвигаться в пределы последней, шведские феодалы постарались бы прикрыть в первую очередь именно эти территории, может быть, и с согласия их властей (отсюда, в частности, интерес к сепаратистским устремлениям ряда польско-литовских анклавов).

В документах для посланцев в Варшаву был важный пункт — требование выяснить отношение не только королевского лагеря, но и других групп правящего класса к Карлу X и возможному договору с ним, а в мемориале И. Лилиенталю не исключались уже самостоятельные действия отдельных регионов страны. Это свидетельствовало о поисках внутренней базы в Речи Посполитой. Такие поиски находились пока в стадии зондажа, но политическая направленность их ясна: они угрожали в первую очередь единству Польско-Литовского государства, хотя представляли опасность и для России. С октября — начала ноября 1654 г. антипольское направление в шведской политике укрепилось, но в целом курс ее оставался двойственным, не определившимся, скорее выжидательным, что диктовалось и полной неясностью обстановки. В этой связи ваяшое значение приобретали донесения Ю. Кока и И. Мейера [284] Eden N . Grunderna…, s. 24–25. Я довольно подробно охарактеризовал шведскую политику осенью 1654 г., так как сюжет этот спорен, а предложенное решение выходит за рамки прежних. В частности, неубедительной кажется мысль А. Стаде, который считает, что король поставил все на одну карту — надежду договориться с поляками с последующим совместным выступлением против России ( Stade А . Geneza…, s. 52, 57). Такую схему невозможно согласовать со всеми сообщенными выше фактами. .