Лев Заборовский - Россия, Речь Посполитая и Швеция в середине XVII в.

Обратимся теперь к материалам знаменитого декабрьского риксрода (17–22 декабря 1654 г.). Этот форум основательно изучен шведскими историками [298] Eden N . Grunderna…, s. 27–34; Landberg H . Decemberrådslagen 1654: Karl X Gustav, rådet och rüstningsfrågan. — KFÅ, 1968, s. 43–68; Stade A . Geneza…, s. 20–37, 40–47. Последний широко осветил также историографию вопроса. , поэтому изложим общие и спорные моменты. В функции риксрода не входило решать вопрос о войне, но практически его позиция во многом определила соответствующие постановления риксдага в 1655 г. Обсуждались три вопроса: вынуждает ли военно-политическая обстановка усиление боевой подготовки; связано ли форсирование вооружений прежде всего с восточноевропейским политическим кризисом, т. е. о курсе дальнейшей политики; уровень готовности армии и флота должен быть достаточным только для обороны или и для наступательных операций? Быстро и без особой полемики приняли положительное решение по первому вопросу. Два других были взаимосвязаны и получили одобрение на третьем заседании (21 декабря), когда был признан приоритет восточноевропейского комплекса перед имевшим немало сторонников проектом войны с Данией и наступательный характер подготовки [299] Stade А . Geneza…, s. 22, 30–32, 35–36. . Поскольку король не участвовал в заседаниях, то о его планах в связи с обсуждениями можно судить по выступлениям риксканцлера Э. Оксенгаерпы и наместника П. Браге [300] Метод реконструкции планов Карла X на основе анализа выступлений Э. Оксеншерны и П. Браге на риксроде применялся в литературе издавна ( Stade А . Geneza…, s. 25, 33, 35–36, 40–47, 52, 87). Выводы опирающегося на этот источник А. Стаде, считающего, что стокгольмские руководители ориентировались преимущественно на союз с Речью Посполитой при ее крупных уступках в пользу Швеции и дальнейшую совместную превентивную войну против России, кажутся мне недостаточными. . В их мнениях немало обще' о: большое внимание к «русской угрозе»; возможность нападенпя на Русское государство; желательность соглашения с Речью Посполитой и помощи ей против России, но с обязательным отказом ее от шведской части Лифляндии, от претензий Яна Казимира на трон Швеции и уступкой некоего «куска земли», не имевшего большого значения для Речи Посполитой, но важного шведам (формулировка П. Браге); готовность к выступлению против Речи Посполитой при ее нежелании удовлетворить эти притязания. Риксканцлер считал необходимым поставить ожидаемого вскоре А. Морштына перед альтернативой — либо поляки добровольно примут предложенные условия, либо их принудят к тому силой.

На последнем заседании Э. Оксеншерна огласил предложение короля: после подготовки боевых сил удовлетвориться ли уступкой Речи Посполитой по двум основным давним пунктам споров держав или добиваться сверх того компенсации военных расходов [301] Это были очень крупные суммы ( Åsard В. Upptakten…, s. 38). и передачи какой-то территории в качестве гарантии безопасности на будущее (явно сходство с мыслями П. Браге и канцлера, в этой части бесспорно выражавшими политику правительства)? [302] Landberg Н. Decemberrådslagen…, s. 57–58; Stade A. Geneza…, s. 23, 34, 35. Важно, что документ, который Г. Бонде оценил как шаг к войне с Речью Посполитой, одобрили не только риксканцлер и наместник, но приняли почти все члены риксрода, постановив быстрее сообщить его содержание А. Морштыну в ультимативной форме, предложенной ранее Э. Оксеншерной [303] Stade A . Geneza…, s. 35, 49. Поэтому намеки короля в письме от 19 декабря 1654 г. своему брату о наступательных военных планах имели в виду скорее Речь Посполитую, нежели Россию. . Кроме того, Б. Шютте назвал цену, которой следовало добиваться (речь шла о Западной Пруссии) [304] SRP, d. 16, s. 30. Позже об этом сообщал и А. Морштын ( Kubala L. Wojna szwecka…, s. 31). Рост претензий объяснялся и новой информацией, в том числе от И. Мейера. Формулировка П. Браге, о которой шла речь, видимо, имела в виду воеводство Инфлянское. Но он стоял за соглашение с Речью Посполитой и выступление против России и потому за более скромные требования к первой, что было скорее его личной позицией. .

22 декабря канцлер обронил несколько весьма знаменательных высказываний. Говоря о требованиях к Речи Посполитой, он подчеркнул, что после их принятия король « предоставит защиту и протекцию тем, которые о том попросят » (курсив мой. — Л.3 .); указал на возможность того, что кто-то обратится за шведской опекой или предложит союз, намекнул на склонность части польских подданных уже теперь принятъ протекцию Карла X и сообщил, что из Дюнабурга к шведам поступила просьба о военной помощи [305] SPR, d. 16, s. 29–31, 33–34, 36; Stade А . Geneza…, s. 41. . Факты эти правильно не интерпретированы. Их можно понять, обратившись к тем местам донесения И. Мейера от 14 ноября, в которых говорилось о сепаратистских устремлениях в Литве [306] В начале января 1655 г. эту тему затронул король ( Carlson F. F . Sveriges historia…, I d., 2 uppl., s. 176). , о прошведских симпатиях в западнопрусских городах. Думается, и эти сведения имел в виду Э. Оксеншерна. Намечаемые действия в первую очередь грозили целостности Речи Посполитой . Имелось в виду опереться на внутренние силы в стране либо в отдельных ее частях , оппозиционные к Яну Казимиру, готовые к самостоятельным действиям или шведофильские: «защита», «опека», «протекция» имели в виду не только и даже не столько Речь Посполитую вообще, а преимущественно отдельные ее регионы — в полном соответствии с событиями «потопа»!

В этой связи показательно, что вскоре после риксрода Ю. Коку поручили съездить в Западную Пруссию [307] Мемориал Ю. Коку от 29 декабря 1654 г. ( Kentrschynsxyj В. Karl X…, s. 43). В письме Г. X. Кенигсмарку 26 декабря король опровергал слухи об антирусских планах шведского двора ( Stade А . Geneza…, s. 37). , дабы выяснить, особенно среди шляхты, собиравшейся на сеймики, следующее. Поскольку, по мнению авторов мемориала Ю. Коку, дело обстояло так, что Речь Посполитая может быть ликвидирована либо объединенными русско-украинскими армиями, либо из-за внутренних противоречий, либо при сочетании этих факторов, то каковы намерения «сословий» и в особенности не склонны ли они искать шведской защиты? Если последнее реально, то посланцу поручалось агитировать за такой путь, гарантировать сохранение прав и привилегий магнатов, шляхты, городов и т. д.

Можно сделать вывод, что линия шведской политики, намеченная еще в инструкции И. Лилиенталю, т. е. ориентация на внутренние силы Речи Посполитой, готовые по тем или иным причинам контактировать со шведами, со второй половины декабря 1654 г. под влиянием его сообщений и, видимо, другой информации, становилась реальностью. Теперь в Стокгольме считали, что такие силы есть, и начали предпринимать шаги для связи с ними.