Лев Заборовский - Россия, Речь Посполитая и Швеция в середине XVII в.

Важным элементом плана были готовность и желание договориться с Речью Посполитой, ибо таким путем затруднялись дальнейшие успехи русских, но при непременных существенных уступках польского правительства в прибалтийских провинциях. Поэтому планируемое на весну вмешательство могло стать, в этом прав А. Стаде, антирусским, но еще более грозило Речи Посполитой, если она не капитулирует добровольно — намеченные контакты с отдельными ее частями являлись грозным и вполне реальным симптомом в отличие от гипотетического удара по русским. Последний мог осуществиться при достаточно определенных условиях: во-первых, если бы царские армии попытались закрепиться в Прибалтике; во-вторых, припомнив формулировки письма Э. Оксеншерны, когда русские добились бы чрезмерных, с точки зрения шведских интересов («безопасность» в данном случае только камуфляж), выгод за счет Речи Посполитой. Сферой своих притязаний шведы считали и Литву, и польскую Лифляндию, но не видно, чтобы из-за них могла тогда возникнуть русско-шведская война.

Резиденту в Берлине Б. Вольфсбергу было поручено выяснить возможности сближения двух государств в германских и иных делах [318] Инструкция от 9 января 1655 г. И. Добченский сообщил в тот же день, что Карл X желает союза с Бранденбургом (UA, Bd. 23, T. 1, S. 170–172; Bd. 6, S. 666). . Следовало узнать, какую реакцию Бранденбурга вызовет дальнейшее продвижение русско-украинских армий в Литву и Польшу: будет ли курфюрст посредничать между противниками для достижения мира, ограничится ли он обороной Восточной Пруссии при приближении к ней царских сил, как развиваются его переговоры с Гданьском и Великой Польшей, намерен ли он взять их под свое покровительство в случае опасности от русских? В оценке положения данный документ сходен с рассмотренными прежде и развивает тезисы, вошедшие еще в мемориал И. Лилиенталю. Обращает на себя внимание интерес, проявленный к еще одной части страны — к великопольским землям.

Полным ходом шла военная подготовка Швеции, Карл X наметил созыв риксдага [319] Stade А. Geneza…, s. 46. . 30 декабря 1654 г. и 2 января 1655 г. были подтверждены привилегии светских феодалов, но без важнейшей для них привилегии 1644 г. Видимо, к началу 1655 г. относилось несколько разработанных королем проектов редукции [320] Dahlgren S . Karl X Gustav…, s. 49–54. . Таким образом, готовилась финансовая база для военной активности.

Политику Швеции поздней осенью 1654 — в начале 1655 г. на основе всех рассмотренных данных можно охарактеризовать следующим образом. В Стокгольме очень серьезно считались с возможностью полного разгрома и распада Речи Посполитой при скором возобновлении русско-польской войны. Результатом стало бы значительное усиление России и других польских соседей (особенно Бранденбурга) к невыгоде шведских феодалов. Поэтому было решено подготовиться к возможному вмешательству в конфликт весной 1655 г. Отсюда интенсификация боевых приготовлений, стремление решить внутренние проблемы, что было необходимо для финансирования будущей войны. Но и сейчас шведская политика не была еще твердо нацеленной в одном направлении. Налицо три главных стороны ее. Во-первых, явное желание заключить мирное соглашение с Речью Посполитой [321] Правда, в инструкции Б. Вольфсбергу (см. сн. 108) отмечалась бесплодность прежних контактов с послами Речи Посполитой в Любеке и слабые надежды на успех новых обсуждений, но это объяснялось стремлением Карла X к прямым двусторонним переговорам с Варшавой без посредников, а может быть, и несклонностью видеть курфюрста медиатором. (возможен был и союз двух держав в той или иной форме), но ценой немалых уступок Польско-Литовского государства на Балтике (точный масштаб их не ясен, но, видимо, речь шла о воеводстве Инфлянском, а также в разных формах о Курляндии, обеих Пруссиях). Таким путем достигалось бы несколько целей: делался новый шаг к dominium maris Baltici ; шведские армии освобождались для действий в иных направлениях; ликвидировалась опасность войны на два фронта, которой в Стокгольме очень хотели избежать; Речь Посполитая могла сконцентрировать свои усилия на борьбе против русско-украинских войск и предотвратить их дальнейшие успехи; создавалась основа, если бы предыдущий пункт не привел к желаемому результату, для непосредственной интервенции шведов в русско-польский конфликт — прямо или косвенно. Однако бесспорно, что Речь Посполитая и в очень тяжелом положении не могла бы удовлетворить такие притязания без потери своего статуса великой державы.

Вторая сторона политики Швеции заключалась в антирусских планах. Они могли стать реальностью при попытках царских армий закрепиться в приморских районах и в случае крупных завоеваний России в Речи Посполитой. В таком варианте был возможен польско-шведский союз, в котором стокгольмское правительство добивалось бы осуществления одной из важнейших задач своей торгово-экономической политики — переноса русской коммерции с Западом на балтийское побережье под шведский контроль (не исключено, что и с захватом необходимых для этого земель в России).

Но шансы на достижение приемлемой для шведов договоренности с Варшавой оставались неопределенными. Именно потому постоянно существовала третья сторона шведской политики, нацеленная па выступление против Речи Посполитой. Данный план предусматривал захват прежде всего районов, которые составляли сферу интересов шведских феодалов и находились, по их мнению, под угрозой занятия русскими войсками. В этом случае важное значение приобретали поиски внутренней базы в Речи Посполитой, тех групп населения, воеводств, городов, с которыми можно было договориться о предоставлении «защиты» и «протекции». При успехе достигался двойной результат: брались под контроль искомые земли и не пускались в них русские. В этом смысле первая половина декабря 1654 г. стала гранью: поступила информация, что такая база, притом достаточно сильная, есть. После риксрода предприняли практические шаги для установления подобных связей (вторая поездка Ю. Кока; в письмах Г. Горну от начала 1655 г. тоже имелись указания на этот счет). Да и постановления риксрода по польскому вопросу, как и соответствующие места в письме Э. Оксеншерны от 5 января 1655 г., с их ультимативным характером и желанием «добром или злом» добиться принятия своих требований, говорят сами за себя [322] Решения риксрода можно назвать в какой-то мере переломными для определения дальнейшего курса шведской внешней политики, если не забывать, что он еще не был устойчивым и не возник, подобно deus ex machina , а явился итогом предшествующего развития. . Именно поэтому берлинский двор и иностранные дипломаты в Стокгольме в конце 1654 — начале 1655 г. считали антипольское направление ведущим в шведской политике. Вероятно, это было некоторым опережением событий, но тенденция подмечена верно.