Михаил Гаспаров - Собрание сочинений в шести томах. Т. 2: Рим / После Рима

Что пьянит за безумие
Вас, несчастные смертные?
К каковым восхождениям
Устремляет вас суетность?
Вам алчба застилает взор
Перед скользкой опасностью
Возвышения царского:
120Ждут вас страхи жестокие,
Смерть, всечасно грозящая, —
Ибо доля тиранов – смерть,
И не менее смерти – страх.
Но к чему убеждения?
Дух наш рвется к владычеству,
Вечно жаждущий большего,
Он вовек не насытится:
Ввысь летят наши помыслы.
О, не вас ли, знатнейшие,
130Жжет и зависть, и ненависть,
Понуждая соперничать:
Нестерпимо вам равенство!
И не мы ли, убогие,
Умножаем соблазнами
Преступления знатности?
Одного превозносим мы,
А другого свергаем в прах,
Утверждаем закон и власть,
Чтобы рушить их вновь и вновь.
140Наши ковы – на горе нам,
Наша помощь – погибельна,
Мы – опора неверная.
Ваша смерть – под кинжалами,
Но за вами – и мы вослед:
Вы падете, и мы падем.
Так вращается круг судьбы:
Нет ни в чем долговечности.
Не с того ли вскипает брань
И в Тревизской окраине?
150Вражьи стяги распущены,
Гнев пылает и буйствует,
Позабыто спокойствие,
Руки рвутся к оружию:
Мир рождает жестокий грех —
Жилы кровью вздуваются,
Дух влечется в сражения,
Раскрываются умыслы,
Спор железом решается,
160Места нет справедливости.
Но идет из Вероны к нам
Вестник с вестью тревожащей.

Вестник. – Всевышний Боже, мощно миром правящий,
Ужель отныне в сферы наднебесные
Ты удалился, Марсу предоставивши
Единому владычить на кругах земных?
О, зависть к знатным, о, толпы неистовство!
Конец настал, заслуженный раздорами:
Тиран явился, вашей злостью снисканный.
Ужасное я видел.
170 Хор. – Так поведай нам
Всю связь всех бед, свое лишь убыстренное
Переведя дыханье.
Вестник. – Я скажу сперва,
Что было в прошлом корнем настоящему.
О, нашей кровью вечно обагренная
Верона, давний путь для вхожих недругов,
Гнездо тиранов! 189 189 Гнездо тиранов – ибо в общей памяти и по записям всегда была Верона в обладании тиранов, каковы Альбоин, Теодорик, Беренгарий и иные позднейшие, коим ныне наследник стал Кангранде с племенем своим. сами ли края твои
Войне приютны, род ли человеческий
В такой земле таков рожден природою?
Раздоры граждан черный породили грех,
180Когда маркграф, державший власть над Маркою,
Азон из Эсте, обманувшись милостью
Народною, извергнут был в изгнание,
Злой хитрости не зная Эцериновой 190 190 Сей Азон был подеста в Вероне, но изгнан был из города названным Эцерином Третьим да Романо с пособления Монтекки, вельмож того города. Изгнанный, он умножил силы помощью Бонифация, графа Сан-Бонифацио, и с ним и приверженцами своими напал на Монтекки и Эцерина в двух милях от Вероны, в местности, называемой Браида, где было жестокое сражение, и пораженные Монтекки с Эцерином бежали в крепость среди озера Гарда, однако по милости Фридриха Второго, короля германского, с заключением мира ворочены были в Верону. .
Отселе – распря и погибель общая!
Маркграф изгнанник, гневом вспыхнув праведным,
Приял подспорье графа Бонифация,
Соединяся с ним душой отмстительной, —
И вот Браида стала судным поприщем,
Где грешной бранью поле окровавлено,
190И кровью излилася полевая брань 191 191 В двух стихах одно и то же сказывается дважды, являя риторическую расцветку, называемую комморация, сиречь замедление, когда в важнейшем месте, всю суть дела заключающем, речь задерживается и возвращается к оному вновь и вновь. .
Монтекки, уступившие оружию,
Бежали, преступлением гнетомые,
И скрылись в замке, защищенном озером.
Но битвой не был распре положен конец:
Различны пали от Фортуны жребии.
Вновь встали Эцерин и с силой распренной
К Монтекки Салингверра благодеющий;
А граф с маркграфом, воедине ратуя,
На них к войне кровавой изготовили
200Полки народа. О, неверный род людской,
На всякий грех с мечом в руках дерзающий,
Делам не веря ради слов обманчивых!
Хор. – Продолжи повесть, воротись к сказанию —
Не истомляй нас речью остановленной.
Что дальше?
Вестник. – Дальше – из причины следствие.
Причины и начало вам поведаны
Жестокого тиранства. А увидевши,
В каких народ волнуется превратностях,
Стал Эцерин меж всеми сеять ненависть,
210Друзей раздорить и, незримо властвуя,
Будить и усыплять волненья людные.
Так вновь и вновь усугубляя бедствие,
Попрал он тайно лучших меж иных мужей,
Единственный оставшись на великое.
Но повторять ли? Так всползло, коварствуя,
Тиранство к власти, так под Эцеринов гнет
Легла Верона выей подъяремною.
Немногих слов довольно мне для новых бед:
Мздой взятая, простерта днесь и Падуя,
220Покорствуя тирану; скиптр в руке его,
Надменного наместника империи.
Се Эцерин! О, сколькими погибельми
Грозит он люду! пытки и узилища,
Огнь жгучий, крест распятный, голод, бегство, смерть!
Но благ Господь, и кары, зол достойные,
Всех ранее приемлют заслужившие:
Продажный за продажу получает мзду.

Господи Христе, Ты, царящий в горних,
Вышнего отца одесную сидя,
230Ты ужели столь погружен в услады
Олимпийских благ, небесам присущих,
Что отводишь взор от низин подзвездных?
К твоему ужель не доносит слуху
Веющий эфир человеков стоны?
Авелева кровь, так взывая к небу,
Обличила грех нечестивца-брата,
И обрушил Бог в справедливом гневе
Пепелящий дождь на Содом с Гоморрой.
Так почто же днесь, о блюститель правды,
240Терпеливей Ты ко грехам грешащих?
Се воцарено над землей бессильной
Злое тиранство,
Коего вовек не припомнят люди:
Ни бистонский царь с табуном кровавым
Не был столь жесток, ни Прокруст свирепый,
Ни злодей Нерон в извращенном гневе.
Из тюремной тьмы раздаются стоны
Тех, чья стала жизнь повседневной смертью
И которым смерть, как даритель добрый,
250Лишь последний час ускоряет в муках,
Трижды желанный.
И народ, и чернь преклонили шею,
Словно их ведут, как тельцов обетных,
К алтарям святым на закланье жертвы.
Всякому, кто жив, для жестокой казни
Рад злодей сыскать самовластный повод,
И тревожно бдит, и страша, страшится.
Право естества – под пятой порока,
Благочестный нрав отошел в изгнанье,
260Фурия правит.
Брат вострит кинжал на погибель брату,
Угодить стремясь самодержцу злому,
И отца влечет на костер горящий
Сын, и сам под ним раздувает пламя.
Но и тем не сыт в преступленьях грешных,
Эцерин, в своем неуемном гневе,
Будущих потомств иссекает корень:
Он мужскую плоть холостит младенцам 192 192 И поднесь помнят, как видано было, что в одну субботу 42 младенца в пеленах отъяты были от лона матерей в их темницах и на всенародной площади ослеплены и холощены, после чего вновь возвращены родительницам, а чтобы каждая своего от иных отличить могла при возврате, пелены младенцев отмечены были особенными знаками. ,
Он кормящих жен урезает груди,
270Хор невинных уст, говорить не зная,
Стонет из пелен о своих увечьях,
И в слепых потьмах тщетно ищет света
Света лишенный.
Господи, почто таковую ярость
Ты, долготерпя, не пожжешь ударом?
И почто земля не разверзнет бездну,
Дабы адский мрак поглотил навеки
Змия сущих дней, бич людского рода?
Отче в небеси, твой народ спасенный
280Вновь к тебе воззвал из сетей лукавых 193 193 Метр сего хора – сафический, приятнейший род метра, имеющий начало от некоторого греческого стихотворца с греческого же острова Сафоса. .