Святослав Смирнов - Государство Селевка I. Политика, экономика, общество

К царской администрации относятся и чиновники царской канцелярии, постоянно работающей над царскими указами. Главой канцелярии был эпистолограф (о επιστολογράφος). Существование царской казны предполагало определенного чиновника, следившего за расходами и доходами. Эта должность называлась газофилак (о γαζοφυλαξ). Видимо, он находился в постоянных отношениях с царскими монетными дворами, которые управлялись своими чиновниками. Кроме того, в царскую администрацию входили и послы Селевка, которые периодически отправлялись с различными дипломатическими миссиями.

Сложная структура царской администрации Селевка остается достаточно плохо изученной. Свидетельства источников в этом отношении столь скудны, что мы можем ее представить себе только в самых общих чертах. Даже логически достраивая схему иерархии должностей, невозможно в окончательном виде создать модель царской администрации при Селевке I. Если нам и известны некоторые официальные посты в высшем руководстве, мы не всегда знаем, кто их занимал. Вполне допустимо, что какой-нибудь один человек мог занимать сразу несколько должностей. При этом функции некоторых должностей могли пересекаться в определенных областях. С полной уверенностью можно сказать только, что первоначально главным чиновником в царской администрации, от которого завесило положение всех дел, был непосредственно сам царь Селевк.

Итак, в ходе нашего исследования, мы уже несколько раз обращались к одному из важнейших компонентов эллинистической царской власти — институту «друзей». Остановимся на нем немного подробнее, чтобы все-таки определить место «друзей» в системе раннеэллинистической государственности.

Как военно-политическая элита «друзья» в раннеэллинистический период играют большую роль в управлении страной. В это время «друзья» царя — это квалифицированные кадры, располагающие личным доверием монарха, в отличие от более позднего периода, когда практика «раздач» титула «друга» являлась, чуть ли не обязательным элементом царского эвергетизма в отношении приближенных. Как было отмечено ранее, «друзья» занимали самые высокие посты в царской и региональной администрации и выполняли поручения особой важности. Исторически этот институт восходит к древнемакедонским традициям, хотя в целом характерен для многих индоевропейских народов. Он существовал еще задолго до Филиппа и Александра. У Аргеадов «друзья» — это те, кто сопровождал царя и в походе, и на охоте, и на пирах [253]. Они получили название «гетайры» и были связаны с культом Зевса Гетайрейя. Гетайрами становились благородные юноши, выходцы из знатных семейств [254]. В результате военной реформы, проведенной при Александре II (369–368 гг. до н. э.) появились пешие и конные гетайры. Подготовкой и обучением гетайров занималось специальное учреждение, некий «пажеский корпус», куда поступали юноши 14 лет. Гетайры выполняли определенные функции, среди которых преобладали военные, а также дипломатические и административные. Позже, при Александре гетайры стали чаще называться «друзьями» царя, а уже в раннеэллинистический период такое название закрепилось за ними окончательно. В целом «друзья» в профессиональном смысле были весьма мобильной категорией и могли исполнять самые разнообразные функции [255].

Из «друзей» Селевка I известны следующие: Аполлонид, Деимах, Демодам, Комбаб, Ларих, Мегасфен, Патрокл, Полианф [256]и, возможно, Эрасистрат. Все они занимали определенные должности при дворе или в различных сатрапиях. Этнически практически все они были македоняне или греки. Только Комбаб был сирийцем, но историческое существование этого персонажа вызывает много вопросов.

Как упоминалось ранее, структурно «друзья» не были однородны. Четкой иерархии друзей при Селевке не зафиксировано, но можно предположить, что в каком-то виде она все же существовала. Во-первых, такого рода разделение друзей существовало еще при Александре, а во-вторых, среди упомянутых источниками друзей Селевка есть двое, которые имели весьма заметные титулы. Первый из них — Патрокл, который назван φίλος πιστός — «верный друг» (Plut. Dem . 47). Вероятнее всего, это всего лишь характеристика, но, возможно, она свидетельствует о высоком иерархическом положении. Влияние самого Патрокла на Селевка заставляет думать, что он действительно был весьма близок царю. Предположим, что понятие «верный друг» у Плутарха можно соотнести с «первым другом». Второй из друзей Селевка обладавший оригинальным титулом — сириец Комбаб (Luc. De Syr . 19–27). В виду специфики лукиановых сочинений как исторического источника, нельзя быть окончательно уверенным, что этот персонаж является историчным. Однако за ним вполне может скрываться реальный человек, «друг» Селевка. Согласно Лукиану, Селевк любил его больше других друзей (φιλεω τε μάλλιστα φίλων έμών) и обещал что, сопроводив Стратонику в Бамбику, тот будет в великом почете (έξ τιμή μεγάλη). Указывает ли τιμή на положение «почетного друга», которое занимал Комбаб, и может ли большая любовь царя быть аллюзией на еще более привилегированное положение — «первый и наиболее почитаемый друг».

Этнически «друзья» также не представляли единства. Разумеется, при Филиппе II и Александре царские гетайры состояли исключительно из македонян. При диадохах (когда гетайры становятся «друзьями») их национальный состав расширяется. Р. Строотман справедливо связывает это с формированием нового греко-македонского этно-класса [257]. Однако, кроме греков и македонян в число приближенных «друзей» вошли и представители местных элит, как полумифический Комбаб. При этом стоит отметить, что социальное происхождение придворного, особенно в раннеэллинистический период, было второстепенным показателем. Разумеется, корпус «друзей», как и в целом весь двор, комплектовался из людей, знавших греческий язык и приобщенных к эллинской культуре [258]. С течением времени доля «друзей»-македонян при Селевкидском правителе уменьшается. Эту нишу постепенно заполнили либо греки, либо выходцы из местной среды. Тем не менее для первых Селевкидов включение местных элит (особенно иранских) в управление государством было первостепенной задачей.

Одной из главных связующих нитей между царской властью и «друзьями» были регулярные акты царского эвергетизма. Одаривать «друзей» многочисленными подарками и пожалованиями было не просто традицией, но и обязательным элементом взаимоотношений, гарантировавшим лояльность и преданность «друзей». С другой стороны, в трудные минуты царские «друзья» готовы были пожертвовать господину чуть ли не все свое имущество, рассчитывая, разумеется, не только на его возврат, но и на значительную премию [259]. Основными способами проявить царскую щедрость в отношении «друзей» были два: во-первых, это земельное дарение, а во-вторых, предоставление права на σύνταξις, в данном случае — регулярную царскую выплату. Оба вида встречаются в раннеэллинистический период. Однако выбор одного из них был для царя не случаен. Как показывает в своем исследовании Н. Массар, «земельные дарения предоставлялись в основном администраторам и военным, в то время как syntaxis приближенным таким, как придворные «друзья» [260]. В качестве примера земельного дарения Н. Массар приводит случай Аристодикида, друга Антиоха I, которому был выделен земельный участок в сатрапии Геллеспонта (RC 11–13). Действительно, такая практика была весьма распространенной при диадохах. Так, при Селевке земли около Приены были подарены Лариху, сыну Лаомедонта (OGIS 215), а еще раньше, при Антигоне — Мнесимаху.