Святослав Смирнов - Государство Селевка I. Политика, экономика, общество

Из «надписи Мнесимаха» мы узнаем еще об одной административной единице — хилиархии (ή χιλιαρχία). По размерам хилиархии были весьма небольшими. Мнесимах со всех своих владений уплачивал налог сразу в три хилиархии. Деление на хилиархии было связано с военной организацией региона. Вероятно, оно как-то соотносилось с колониальными действиями центральных властей.

Сложнее обстоит дело с другой категорией — малоазийским топом (о τόπος) или местечком. Топы упоминаются в письме Антиоха I Мелеагру по поводу участка земли в Геллеспонтийской сатрапии (RC 11) [288], а также в надписи Антиоха II о продаже земели царице Лаодике (RC 18). В обоих случаях к τόπος относятся определенные λαοί, т. е. зависимые крестьяне, что наводит на мысль о какой-то их связи. Слово τόπος, употребляемое в ед. числе, означает, возможно, просто какое-то хозяйство или сельскую общину. Употребленное во мн. числе (τόπον), оно, безусловно, уже подразумевает определенное административное деление [289]. Топы Малой Азии были унаследованы Пергамом. Здесь они также могли быть либо сельской общиной, либо административной единицей, но место их в системе территориального деления Пергамского царства остается до конца невыясненным [290], отметим лишь, что атталидские начальники носили весьма любопытные титулы: о στρατηγός των καθ'Έλλήσποντον τόπων и о στρατηγός της Χερσονήσου καν των κατά την Θράνκην τόπων [291].

Похожая проблема и с другой дефиницей: вавилонским pāhātu (само слово обозначало как чиновника, так и административный округ). Существование упоминаемого только в источниках местного происхождения некоего окружного чиновника ( lupa-hat ) наводит на мысль о наличии и некой административной единицы. Однако отсутствие упоминаний этого термина в греческих текстах создает некоторые трудности. Так или иначе, но pāhātu — тот самый чиновник, всегда связан с городом, в частности с Селевкией на Тигре (ABC 13. ob. 5 = BCHP 10. ob. 5; BCHP 11. rev. 11 = BM 34428. rev. 11) или Вавилоном [292]. Р. ван дер Шпек выдвинул предположение, что он мог выполнять функции греческого эпистата, хотя это полностью недоказуемо [293]. Pāhātu же имеет глубокие исторические корни: он существовал еще в эпоху новоассирийского и нововавилонского царств [294], хотя при Селевкидах впервые pāhātu упоминается в сер. III в. до н. э. в выше указанных хрониках. В качестве отдельной административной единицы можно назвать греческие города, храмовые общины, династии и этносы. Их политическое и экономическое влияние не могло не создать особенных отношений с царской властью. Подробнее о них речь пойдет дальше (См. гл. 4).

Но сатрапии в государстве Селевка не были самыми крупными административными единицами. При Селевкидах зафиксировано существование трех областей, объединяющих сразу несколько сатрапий. Одна из них — Сиро-Месопотамская — возникла достаточно поздно, во II в. до н. э. Появление другой, расположенной на западе Малой Азии, относится к концу III в. до н. э. Но третья, которую принято называть «верхними сатрапиями», существовала еще со времен Ахеменидов и занимала особое место в административной структуре государства Селевка I [295].

«Верхние сатрапии» служили и в период Ахеменидов, и после зоной набора воинов для царской армии [296]. Но при Селевке I эта часть державы становится важной территорией, находящейся сначала под личным контролем царя, а после — его сына-соправителя. Л. Кадетре, основываясь, прежде всего, на нумизматическом материале, утверждает, что с назначением Антиоха соправителем и царем «верхних сатрапий» меняется как бы статус этого региона: из зоны простого набора воинов он превращается в привилегированную область [297]. Столицей, хотя и номинальной, становится Селевкия на Тигре. В появлении монетных дворов Дрангианы, Ай-Ханума, Арии и Маргианы Л. Кадетре видит развитие и перестройку «верхних сатрапий» в область особого царского внимания. Безусловно, соправительство Антиоха — это период больших изменений на Востоке. Однако были ли они реформой всего региона?

Как известно, монетные дворы Арии и Дрангианы, отчеканив достаточное количество средств для торговли или набора воинов, быстро исчезают. Внимание же Антиоха было больше приковано к Средней Азии. Здесь он занимается не только ликвидацией последствий вторжения кочевников, но и перестраивает города, налаживает монетную чеканку, устанавливает полисную структуру. Хотя нужно заметить, что для Ахеменидов Бактрия не была простой сатрапией. Богатый драгоценными металлами регион постоянно находился в поле зрения царей. Несмотря на то, что опыт руководства «верхними сатрапиями» наследником-соправителем повторился только Антиохом III, Л. Кадетре утверждает, что до того эта область оставалась на таком же привилегированном положении. Однако, с нашей точки зрения, данная «привилегированность» выражалась только в конкретных интересах Селевка I и не представляла собой далекоидущей перспективы. Для создания «верхних сатрапий» особым регионом под руководством Антиоха было слишком много причин, отсутствие которых впоследствии привело к запустению и потере Селевкидами этой области.

Итак, административная структура государства Селевка I не была четкой и строго зафиксированной. Соблюдая административные традиции каждого региона, царь Селевк оставил прежнее, привычное деление.

Характерная для государства Селевкидов столь сложная административная система не могла не создать еще более замысловатую структуру местного чиновничества. Из-за недостатка источников нам известно только об основных чиновниках административного аппарата сатрапий. Важно заметить, что прежний персидский опыт, заимствованный Селевком, выразился в появлении путаницы в руководстве отдельных областей.

Высшее руководство сатрапий было представлено двумя должностями: сатрапом и стратегом. Система двойного управления некоторыми областями существовала еще при Ахеменидах и продолжила свое функционирование при Антигоне Одноглазом. Из персидской практики была заимствована должность сатрапа, стратег же был эллинистическим введением, хотя и имел персидские прототипы. Одной из сторон финансово-административной реформы, проведенной Дарием I (ок. 518 г. до н. э.), было ограничение полномочий сатрапа. Отныне сатрап ведал только гражданскими делами, а военный начальник области — военными. Однако после смерти Дария четкий раздел их функций исчезает. В IV в. до н. э. многие сатрапы персидской империи исполняли, кроме гражданских, еще и военные функции [298]. Все это приводило к укреплению власти сатрапа в регионе. Зачастую периферийные сатрапы были наполовину автономны. В правление Антигона региональные правители также обладали широким кругом полномочий, что неизбежно вело к их отложению [299].