Святослав Смирнов - Государство Селевка I. Политика, экономика, общество

Территориальные границы государства Селевкидов определялись границами политического влияния династии, т. е. распространения царской власти. Древнее македонское право, получившее название «право копья» (δορίκτητος χώρα), совмещает понятия царской власти и территории, на которой она распространена. Территориализация царской власти Селевка, по мнению Л. Кадетре, произошла именно с постройкой сирийского Тетраполиса и в частности новой столицы государства [522]. В целом эта постройка является глубокой реорганизацией государственного пространства с целью укоренить власть на конкретной территории. Район Тетраполиса так явно ассоциировался с властью Селевкидского царя, что еще в III в. до н. э. получил название Σελευκίδα (OGIS 219, 229). В более поздний период, при наследниках Селека I, Сирия и, в особенности, район Тетраполиса становятся единственным политическим центром державы, а Антиохия на Оронте столицей государства Селевкидов. Влияние Антиохии как столичного города постепенно увеличивалось, вследствие чего, к середине II в. до н. э. возникает даже проблема взаимоотношений между столицей и царской властью. В это время роль столицы уже настолько велика, что царь Антиох IV вынужден всячески угождать и удовлетворять население Антиохии, чтобы удержаться на троне.

Каждое из эллинистических государств принято отождествлять с определенным регионом, где располагался политический центр. Поэтому мы можем говорить о Египте Птолемеев, Македонии Антигонидов, Пергаме Атталидов и т. д. Династию Селевкидов принято называть сирийской, при этом вся остальная территория как бы уходит на второй, периферийный план. В этом, безусловно, можно проследить черты позднейшей традиции. Многие источники называют Селевкидов «сирийскими царями». Действительно, несмотря на все территориальные изменения, которые когда-либо претерпевало государство Селевкидов, Сирия практически всегда оставалась сердцем Селевкидской монархии вплоть до самого конца ее существования.

В отельных частях работы, посвященных экономике и административному устройству, мы в той или иной степени уже затрагивали социальные проблемы государства Селевка I, связанные с положением зависимых слоев населения и в частности λαοί. Теперь же хотелось бы уделить внимание вопросу существования и положения другой части общества, а именно политической элиты.

В 2003 г. немецкий исследователь А. Мель сделал попытку связать социальные и этнические аспекты общественного устройства в работе на тему «господствующего общества» и подданных в государстве Селевкидов. При этом под «господствующим обществом» ( herrschenden Gesellschaft ) А. Мель понимает некий круг лиц или группировки ( Gruppierungen ), которые окружали персону монарха, но не обладали определенными функциями. Выполнение каких-то обязанностей могло осуществляться этими людьми как при дворе, так и по всему царству. Магистральная идея всего труда заключается в следующем утверждении: «в абсолютных монархиях эпохи эллинизма рядом с царем не находилось места для "правящего общества", которое смогло бы подняться над статусом подданных… в конце концов, тема данной работы сужается до рассмотрения отношений между монархом и его подданными» [523]. Это утверждение А. Меля порождает массу вопросов и тем для рассуждений, но мы остановимся лишь на некоторых аспектах взаимоотношений царской власти и «господствующего общества» в государстве Селевка.

Прежде всего, стоит определить, существовало ли «господствующее общество» при Селевке I и оказывало ли оно сколь-нибудь значительное воздействие на монарха, чтобы «подняться над статусом подданных»? Если опираться на определение «господствующего общества», данное А. Мелем, то, разумеется, к нему стоит отнести «друзей» и придворных. Эти две категории действительно представляли собой некие группы, окружающие царя. Источники не закрепляют за ними каких-то четко определенных функций, но это не значит, что их не было вовсе. Мы можем лишь отметить, что внутренняя придворная иерархия, характерная для эллинистических монархий уже III–II веков до н. э., предполагает разделение полномочий и каких-то исполнительских обязанностей и функций. Но влияние на монарха придворных и даже «друзей», так сказать, та политическая роль, которую они играли в жизни государства, с течением времени постепенно уменьшается. Тогда как в раннеэллинистический период союз царской власти, «друзей» и войска был центральным столпом государственности, в более поздний период он трансформируется в абсолютную власть монарха.

Предложенная А. Мелям модель «господствующего общества» все же подходит больше для эллинистических монархий второй половины III–II вв. до н. э. В период раннего эллинизма существовала система «царь/элиты/подданные», а формула А. Меля «царь/подданные», исключающая прослойку «господствующего общества», возникла позднее, т. к. для нее необходимо соблюдение следующих условий: во-первых, существование царского культа (который при диадохах только зарождался), во-вторых, трансформация института «друзей» из политического в идеологический, с чем связана утрата «друзьями» реальных военных и политических функций, увеличение их числа и появление полиэтничного состава, в третьих, разрастание бюрократического аппарата и абсолютизация власти монарха.

Во время диадохов, а в особенности в первое двадцатилетие после смерти Александра, роль македонских элит, формировавших институт «друзей», была исключительно велика. Иными словами, окружение первых эллинистических монархов и формировало «господствующее общество» новых государств. Отметим, что и сами диадохи некогда были выходцами из «господствующего общества». И, несмотря на то, что их политическое влияние на Александра было незначительным, в итоге они встали на одну социальную ступень вместе со своим господином.

Однако к «господствующему обществу» государства Селевка, на наш взгляд, стоит отнести и высших провинциальных чиновников, слабо связанных с царским двором. Представители этой категории были наделены не меньшей (если не большей) властью, чем придворные. В их среде, особенно среди сатрапов, часто встречаются представители местной знати, привлеченные Селевком к управлению. Так, отец Роксаны Оксиарт, по всей видимости, не потерял своей должности сатрапа Паропамисад. Возможно, ключевые административные посты в сатрапиях Средней Азии занимали именно иранцы, выходцы из местной аристократии. Даже назначение Антиоха, сына Селевка и иранки Апамы, правителем «верхних сатрапий» было, с этой точки зрения, неслучайным.

Добавим еще одну ремарку. Определение эллинистического «господствующего общества» А. Меля практически совпадает с определением персидского «доминирующего этно-класса» П. Бриана, который предложил понимать под ним именно аристократические группировки, сосредотачивавшиеся вокруг персоны Великого Царя [524]. Как соотносятся эти два концепта мы рассмотрим далее, а теперь остановимся еще на одном положении А. Меля.