Святослав Смирнов - Государство Селевка I. Политика, экономика, общество

Немного ранее мы уже упоминали концепт П. Бриана «доминирующий этно-класс» — высший социальный класс (уровень), принадлежность к которому определяется по этническому принципу. В руках его представителей сосредотачивается вся власть в государстве. «Доминирующий этно-класс», безусловно, был характерным явлением для империи Ахеменидов и, как кажется, для ее наследников — восточно-эллинистических государств.

П. Бриан полагает, что в эллинистический период греко-македонский «доминирующий этно-класс» сформировался на первоначальной фазе колонизации [540], т. е., судя по всему, в период царствования диадохов и эпигонов. А.Б. Ранович, разделявший характерную для первой половины идею целенаправленной политики смешения греков с народами Востока, также указывает, что именно синойкизм диадохов и эпигонов в итоге привел к постоянным близким контактам между греко-македонянами и туземным населением [541]. Между тем, сохранение собственной специфической этно-культурной и политической среды является неотъемлемыми признаками «этно-класса» [542]. Таким образом, греческий язык (язык «доминирующего этно-класса») становится государственным, широкое распространение получают греческая религия, традиции и обычаи. В поселениях основанных Селевком несомненно существовало политическое и социо-культурное доминирование, а также сегрегация греко-македонского общества. Однако в процессе длительного существования «этно-класс» неизбежно впитывает и туземные элементы [543]. Стремление войти в состав «доминирующего этно-класса» — это основная тенденция местного, негреческого населения и, прежде всего, его элит, т. к. причастность к «этно-классу» влечет за собой возможность получить доступ к управлению. Для греков национальность определялась в первую очередь по языковому признаку, поэтому вхождение в «доминирующий этно-класс» требовало, прежде всего, владения греческим языком. Часто для интеграции в «доминирующий этно-класс» лица негреческого происхождения брали греческие имена, как, например, высокопоставленный чиновник ( šaknu ) Ану-убалит из Урука, который получил от царя Антиоха II вторе имя Никарх [544]. Конечно, этот негреческий элемент приносит с собой собственную культуру, религию, некоторые политические традиции. Из этого следует синкретизм культур и то явление, которое в широком смысле называют эллинизмом.

Несмотря на то, что термин «доминирующий этно-класс» шире, чем «господствующее общество» А. Меля, они все же соотносятся между собой. Интеграция локальной знати в «доминирующий этно-класс» — процесс достаточно длительный, к тому же, «доминирующий этно-класс» сам по себе неоднороден. В нем выделяются две прослойки. Во-первых, верхушка из представителей царского окружения (семья, двор) и высшего чиновничества, а во-вторых, прослойка греко-македонского населения военных колоний и полисов. При этом отметим, что верхняя часть «доминирующего этно-класса» довольно быстро включает в себя местные элиты с их культурой и традициями, а нижняя еще долгое время сохраняет самоидентичность, пытаясь удержать экономическое и социальное преимущество в своих руках, оттесняя туземное население [545]. Верхнюю прослойку «доминирующего этно-класса» можно было бы сравнить с «господствующим обществом» если применять данный термин ко времени становления государства Селевкидов (к. IV — 260-е годы до н. э.) [546]. Ведь, не наследуя прав занимать определенную должность, представители этой социальной категории наследовали потенциальную возможность ее занять. То есть можно сказать, что в сравнении с остальными подданными представители этой прослойки находились на более привилегированном уровне.

Итак, подводя итог нашим рассуждениям, заметим, что концепт «господствующего общества», предложенный А. Мелем, подходит для эллинистических обществ уже середины III–II веков до н. э. и к раннеэллинистическому материалу применим лишь отчасти. Более полно общество раннего эллинизма характеризует концепт П. Бриана «доминирующий этно-класс», однако он влечет за собой ряд параллельных проблем. В частности, рассматривать проблемы «господствующего общества» в государстве Селевка невозможно без учета специфических этно-социальных условий, терминологически обозначенных как «ethno-power games».

Государство Селевка I не представляло собой монолитную социальную структуру. В широком смысле его можно рассматривать с точки зрения отношений «господствующего общества» и подданных. Для царской власти, которая была основой этого государства, подданными являлось абсолютно все население. Однако если хоть немного вглядеться в социальное строение державы, то мы обнаруживаем в нем некоторые социо-политические единицы, внутренняя жизнь которых остается неподвластной для «господствующего общества». Они как бы создают собственное замкнутое государство со своими правителями, чиновниками, органами управления, экономической и социальной политикой. И в то же время они территориально входят в состав государства Селевка, их земли принадлежат царю по «праву копья», они признают, в конечном счете, его верховную власть, общаясь с ним через специально назначенных посредников [547]. Речь идет о категориях интегрированных политических единиц, таких как полис, этнос, династия и храмовая община.

Проблема взаимоотношений полисов и царской власти является одной из наиболее сложных и запутанных тем в истории эллинизма. В то же время связанные с ней проблемы стали объектом многочисленных исследований как общего, так и частного характера. Мы же просто проследим политические связи между отдельными полисами и Селевком I, рассмотрим как зарождались взаимоотношения между Селевком и некоторыми городами.

Все полисы в государстве Селевка можно условно разделить на две группы: во-первых, те, которые состояли в особых отношениях с царской властью и пользовались данными ей привилегиями и, во-вторых, те, что были подчинены ей. К первой категории мы относим, прежде всего, древние греческие города малоазийского побережья, которые имели особый политический статус. Они не были полностью подчинены царской власти и обладали в известной степени автономией [548]. Во вторую группу входили в основном колонии, ставшие в конце правления Селевка полноценными полисами.

Греческие города Малой Азии вошли в состав государства Селевка достаточно поздно, уже после победы над Лисимахом в 281 г. до н. э., поэтому проблема интеграции этих городов в государственное политическое пространство полностью легла на плечи наследника Селевка — Антиоха I. Тем не менее несмотря на скупость и практически отсутствие юридических документов, которые свидетельствовали бы об отношениях царя с полисами, достоверно известно, что Селевк проводил целенаправленную политику (в том числе агитационную) в отношении городов и всячески пытался организовать с ними союз. Дж. Ма предложил, что все эти полисы можно условно разделить на две группы: интегрированные в царскую землю и неинтегрированные. Первые были обременены более навязчивыми формами контроля и находились в прямой зависимости от царской администрации. Но все города могли находиться под управлением царского наместника [549].