Святослав Смирнов - Государство Селевка I. Политика, экономика, общество

Само по себе восприятие территории государства как собрания многочисленных этносов восходит, безусловно, к Ахеменидской концепции царя как «царя стран» (xsāyaθiya dahayünam). Этот эпитет широко представлен в официальной титулатуре персидских царей (DB I. 2; DNa; XPf; A3Pa).

Все этносы государства Селевкидов условно можно разделить на несколько категорий в зависимости от способа интеграции их в государственное пространство [556].

Ассимилированные этносы. Они составляли большую часть всех народностей и располагались непосредственно на внутренних территориях государства. Например, карийцы, по свидетельству Страбона (Strabo. XIV. 2. 25), жили союзом (τό κοινόν), который назывался Хрисоарийским, по всей видимости, по имени Зевса Хрисоарея, главного божества карийцев. Святилище этого бога располагалось в упоминавшейся уже Стратоникее в Карии. Стратоникейцы также принимали участие в союзе, хотя они не карийцы, но, как объясняет Страбон, владели селениями, входившими в этот союз. Это типичный пример подчинения и интеграции конкретно взятого этноса. Однако в Западной Малой Азии интеграция этносов проходила по уже намеченным еще со времен Ахеменидов принципам. Тем более, существенная связь полис-этнос, преобладавшая в регионе, и исторически сложившаяся эллинизация только способствовали этой интеграции.

Автономные народы обладали практически полной независимостью, признавая при этом верховную власть Селевкидского царя. Наиболее известный пример — иудейский народ, который вошел в состав государства Селевкидов в 200 г. до н. э. Но, возможно, и в правление Селевка существовали некоторые автономные народы. Мы ничего не знаем о внутренней политической структуре таких этносов, но, скорее всего, они имели именно аристократическую форму правления [557]. С царской администрацией местная знать общалась через посольства.

Третью группу составляют периферийные народы. Эти этносы находились не столько на географической, сколько на политической периферии. Таковыми в государстве Селевка были, например, горцы Писидии, кочевники Средней Азии. Степень интеграции этих этносов зависела скорее не от географической зоны их обитания, а от традиционных форм отношений конкретного народа с центральными властями [558]. Одним из способов интеграции таких этносов стало продолжение политики Ахеменидов по созданию колоний.

Весьма примечательно, что армия Селевкидов была многонациональной. В нее зачастую входили представители тех народов, населявших страну в данный период времени, с которыми поддерживались подданнические отношения. Известно об участии в битве при Ипсе конных лучников, находившихся в войске Селевка (Diod. XX. 113. 4). По всей видимости, это были воины-кочевники из Средней Азии, где незадолго до этого Селевк провел достаточно успешную кампанию. Возможно, в ходе нее было заключено соглашение с несколькими периферийными народами, населявшими окраины государства. Скорее всего, как и во времена Ахеменидов, эти народы поставляли воинов в армию Селевка.

Особое положение в государстве Селевка занимали династы — локальные правители, находившиеся в определенной зависимости от центральной власти, но практически ничем не ограниченные в политическом аспекте. Первоначально статус всех диадохов, до принятия ими царского титула, напоминает статус именно династа, и только крупные военные победы позволили им стать царями [559]. Поддержание власти местных династов было частью политики Ахеменидов. Особое значение приобретало сотрудничество с династами стратегически важных областей, как, например, Киликии [560]. В период правления Александра эта связь была потеряна. Договору с династами Александр противопоставлял собственную единоличную власть. Однако после его смерти и царившего определенное время политического хаоса отношения между македонянами и династами так и не сложились. В это время появляются македонские династы, которые, в отличие от туземных, основывали свою власть исключительно на праве завоевателя. По мнению Л. Кадетре, государство Селевкидов восприняло двойную традицию, во-первых, персидскую — поручение власти местным династам и, во-вторых, македонскую, основанную на принципах персональной власти на завоеванной территории [561].

Интеграция династий в территорию эллинистического государства приводила к признанию ими верховной власти царя, как это было в персидской империи. Однако при определении статуса династа и в первую очередь его отношений с центральной властью, необходимо учитывать этническое происхождение династа, связи, которые он поддерживал с его собственной территорией, формы и уровень его подчинения царской администрации [562].

Нам практически ничего неизвестно о династах в государстве Селевка I. Малая Азия, которая сочетала как полисы, этносы, так и династии, оставалась при Селевке достаточно «пестрой». В период войн диадохов в этом регионе правили несколько династов: Асандр, Плистарх, Эвполем, Птолемей, сын Лисимаха, Митридат. Пожалуй, еще при жизни Селевка династом Пергама стал Филетер, предавший Лисимаха и перешедший на сторону Селевка (Paus. I. 8. 1). Филетер был наполовину пафлагонец [563]. Первоначально он находился в определенной зависимости от Селевка, хотя власть Филетера была персональной в рамках государства Селевка. После смерти царя его преемник Антиох не смог полностью подчинить себе династа, сохраняя за ним широкую автономию. В частности при Селевке I в Пергаме чеканились монеты от имени действующего царя (SC 1–2), при Антиохе I от имени царя Александра (SC 306–307) и царя Селевка (SC 308). После 274 г. до н. э. здесь появляется серия монет с легендой ΦΙΛΕΤΑΙΡΟΥ (SC 309). Племянник Филетера Эвмен, который наследовал династию после дяди, стал основателем могущественной эллинистической монархии Атталидов.

Известно еще об одной династии в правление Селевка — персидской. О персидском восстании при Селевке упоминает Полиэн ( Strat . VII. 39). Примерно в это же время в регионе города Истахр начинается чеканка монеты с легендой на арамейском, принадлежащая некоему Багадату ( Bagadata ), который носит титул frataraka , т. е. «наместник». По всей видимости, Багадат был верховным жрецом храма огня в Истахре, а выпуск собственной монеты свидетельствует о политической независимости (возможно, временной) от Селевкидов. Когда впервые была выпущена эта серия, неизвестно. Ф. Миттаг, проанализировав стилистические, иконографические и технические особенности монет всей династии, а также состав клада из Персеполя (IGCH 1797), где были найдены эти монеты, пришел к выводу, что выпуск монет начался, скорее всего, в 280 г. до н. э., т. е. после смерти Селевка [564]. Б. Критт, доказавший, что тетрадрахмы Селевка из этого же клада принадлежат монетному двору Суз, подчеркивает, что восстание в Персии могло произойти ок. 295 г. до н. э. [565]О. Меркхольм, придерживается даты 290–285 для времени восстания [566]. П. Калльери настаивает на том, что чеканка началась только в начале II в. до н. э. [567]