Пантелеймон Кулиш - ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 3)

Польши. В этот день поборцы были обязаны явиться во Львов с деньгами и

представить счеты в коммиссию, которая потом должна была уплатить войску

недоимку.

Всего с недополученными казною по прежним окладным сум мами набралось, по

счетам подскарбия, больше 8.000.000 злотых. Не смотря на все бедствия свои из-за

денежных затруднений, Польша вечно впадала в недочет. Не исправленная ни

Косинщиной, ни Наливайщиной, ни Павдюковщиной, ни самою Хмельнитчиной, опа и

теперь, когда готовилось последнее столкновение Народа Шляхетского с Народом

Козицким, очутилась в страшном недочете. Одни поборцы не явились в назначенный

срок, другие не привезли всех денег. В скарбе оказалось только 2.000 000 злотых.

При таких обстоятельствах, открыли паны во Францинсканском монастыре

коммиссию, составленную из 44 членов, под председательством сендомирского

воеводы, маркграфа Мышковского. Каждая хоругвь прислала в нее своего депутата.

Эти почтенные представители коронного войска, единственные защитники отечества,

последняя опора Речи Посполитой Польской, тотчас же объявили, что не приступят ни

к чему, пока обиды, причиненные жолнерами частным лицам, не будут покрыты

амнистией. В противном случае грозили „сорвать* коммиссию и „завязать*

конфедерацию. Король обещал амнистию, и все обиженные, съехавшиеся, в чаянии

правосудия, во Львов, уехали ни с чем.

По сведении счетов, оказалось, что Речь Посполитая задолжала спасителям

отечества 6.107.622 злотых. Но жолнеры не признавали счетов министра финансов,

подскарбия. Они требовали уплаты за 1В четвертей года, требовали вазнаграждения

убытков, понесенных от недоимки, и не отступали от своего домогательства ни на

Иоту.

Весь лагерь волновался, твердя, что коммиссия уменьшает жодверский заработок,

торгует жолнерскою кровью и потом. Демагоги сзывали сборища, кричали против

короля, грозили сенаторам, и были готов»и повторить козатчину над королевскими и

панскими добра

.

871

ми. Субординация, на которую Чернецкий возлагал всю надежду истребления Руси,

пала окончательно. Польская пехота столкнулась на лагерном майдане с иноземною, и

между ними завязалась перестрелка, напомнившая панам Батоговскую катастрофу.

Пока их развели, погибло несколько сот человек, без сомнения, храбрецов, которыс,

при добром порядке, весили бы на весах боевого успеха столы ко же, сколько паны

задолжали войску. Безнаказанность и дерзость дошли до такой степени, что в самом

городе поднимались крики и драки; даже под окнами королевской квартиры в

архиепископских палатах происходили убийства.

В это время Хмельницкий, родное чадо польской неурядицы, стоял уже невдалеке

от памятного панам Збаража и, еслибы козаки нс были видоизменением шляхты, то

могли бы повторить над своими учителями БатоговсЕую кровавую баню. В виду

грозной опасности, король переселился на несколько дней в лагерь, чтобы своим

присутствием восстановить порядок и соподчиненяость,—он, деморализатор

коронного войска, выполнявшего свою функцию со славою под управлением

Владислава IV и его великого фельдмаршала. Между жолнерами ходили уже слухи, что

никакого жолду им не дадут. Король хотел их успокоить хоть с этой стороны, но

должен был вернуться во Львов, где коммиссия не знала, чтб делать с войсковой

делегацией.

Польша обнаружила прорехи по всем швам. Были в ней такия воеводства, которые

на реляционных (отменяющих центральные постановления) сеймиках не согласились

на на какие налоги. Другие давали меньше того, чтб определили их сеймовые послы;

третьи, одобрив установленные налоги, отложили их на дальнейшее время.

Государство, сшитое римской политикой на живую нитку, поролось и распадалось от

фальшивости своего кроя и шитья. Когда дело дошло до взноса налогов, начались

обычные махинации и обманы со стороны поборцев. Одни уменьшали поборы,

установленные веками и утвержденные сеймом 1688 года; другие укорачивали своими

саляриями цифры, определенные в пропорции новых поборов; третьи, раздавши

квитанции в получении налогов, внесли в Скарб гораздо меньшие суммы, и т. д. и т. д.

Словом, не оказалось ни одиого воеводства, ни одного повета и земли, которые бы все

то уплатили, что следовало; а Хмельницкий угрожал Польше последним ударом. Не так

поступали Пожарские и Минины в Смутное Время, когда для Московского Государства

эта самая шляхта, со своими жолнерами, представляла козакотатарскую орду: факт

важный в решении

372

.

вопроса: кто был достойнее владеть широкими областями от моря до моря:

„кичливый Лях, иль верный Россъ*.

В государственном Скарбе было всего 2.000,000 злотых, коммиссия насчитывала

недоимки 8.000.000; а жолнеры требовали 15.000.000.

После разнообразных споров и бунтов, дело кончилось уплатою жолнерам

небольшой части недоимки и подкупом жолнерских делегатов, а для благовидности,

восстановившуюся тишину приписали действию „королевской коммиссии*. Не имея

того, что составляло силу царского правительства, несчастные обманывали свою

шляхту и людей заграничных, представляя вид, будто бы и в их беспорядочном

правительстве есть эта обеспечивающая всякое право сила. Королевская коммиссия

состояла не из Аристидов бессребренников, а все из тех же эвдилоататоров и

расхитителей государственных доходов. Прижатые жолнерами к стене, они должны

были—или подвергнуться другой Хмельнитчине, пе козацкой уже, а жолнерской, или

же поделиться с мелкими обдиралами своею крупною добычею. Из двух зол они

выбрали меньшее.

Жолнеры согласились принять от коммиссии депьги под условием, что остальная

недоимка будет уплачиваться им по мере поступления в Скарб налогов, а король,

коронный гетман и коммиспары дали им ассекурацию на своих добрах, гарантируя

окончательную уплату до 15 сентября. Что же это был за король и какие сделки

соединяли его с прочими членами польской олигархии, явствует из следующих строк

роялиста Оевецима:

„Ноября 20 скончался краковский кастелянъ* (Николай Потоцкий) „оставив

свободное поле для соискательства лицам, желавшим вос пользоваться оставшимися по

его смерти вакантными должностями. При дворе долго колебались и отсрочивали их

раздачу, по наконец преимущество было оказано тем, которые с своей стороны

предложили более возмездия. Должность краковского каштеляна была предоставлена

мазовецкому воеводе, Варшицкому, несмотря на то, что, по общему мнению, право на

нее имел краковский воевода (Владислав Заславский). Барское староство передано