Илья Шкловский - Практический синтаксис японского языка. Сложное предложение

Для грамматического анализа используем первое и последнее предложения данного фрагмента.

В первом сложном предложении целесообразно выделить две части, разделенные союзом ga , и каждую из них рассмотреть отдельно. Первая часть представляет собой элементарное предложение с подлежащим Tenshin wa и двумя сказуемыми - срединным kaki и заключительным tsutaeta . С учетом этого перевод этого предложения очевиден. Для перевода второй части первого сложного предложения представим ее схематически:

Sore ga kakareta no wa… hitotachi ga susumete ita jidai datta.

Если мы примем во внимание, что в этой структуре no wa - главное подлежащее и jidai datta - составное именное сказуемое к нему, то последующий анализ существенно упростится. Действительно, к главному подлежащему, роль которого выполняет субстантиватор no и падежный формант wa , имеется определение в виде простейшего предложения Sore ga kakareta (это она (книга) была написана). К именной части jidai сказуемого, в свою очередь, имеется определительная структура в форме предложения с подлежащим hitotachi ga и сказуемым susumete ita . Начав перевод с главного подлежащего, мы построим эффективную процедуру (технологию) перевода, которая будет соответствовать в основном нормам русской грамматики. Подставив вместо no wa его значение, указанное в сказуемом, получим весьма близкую к оригиналу конструкцию: "Время, когда она (книга) была написана, было временем, когда японцы вели активную европеизацию…". Ее преобразование к стандартному русскому предложению уже не представляет проблемы.

Грамматический анализ еще одного сложного предложения, предложенного к рассмотрению, целесообразно начать с построения его схемы в виде:

1• Sore wa, 2• Tenshin ga …3• hantai shi, …4 •bunka wa …5• mono de …6• kachi ga 7• aru …8• rikai shite ita … 9• akiraka da.

4• -> 5•; 6• -> 7•

2• -> 3•; 2• -> 8•

1• -> 9•

Из рассмотрения данного схематического построения очевидно существование структуры типа "матрешка". Внешняя цепочка "матрешки" Sore wa… akiraka da = "Это очевидно…" переводится в первую очередь, что позволяет организовать процедуру перевода в русле норм русской грамматики. Далее следует перевод элементарного предложения с подлежащим Tenshin ga и сказуемым hantai shi (Тенсин был против). Очевидно, что пара Tenshin ga… rikai shite ita (Тенсин понимал…) формирует собой внешнюю цепочку еще одной внутренней "матрешки" по отношению к двум элементарным предложениям bunka wa … mono de … и kachi ga aru , перевод которых не представляет трудностей равным образом, как и перевод всего этого сложного предложения.

Rikyū ga aru toki, natsu wa furo, fuyu wa ro o tsukatte cha o tateru, sono kihonteki na hiji to wa ikanaru mono ka to towareta toki, kare wa kotaeta "Natsu wa suzushiku fuyu atataka ni, sumi wa yu no waku yōni oki, cha wa fuku no yoki yōni tate, kore nite hiji wa sumi sōrō". 'Во времена (выдающегося мастера чайной церемонии) Рикю (1521-1591) его как-то спросили относительно того, каковы основные секреты использования круглой настольной жаровни для кипячения воды летом и применения для этого плиты под очагом зимой (что весьма важно при подготовке чая в зависимости от времени года), и он ответил: "Летом (чай должен создавать) прохладу, зимой - приятную теплоту; кладите уголья так, чтобы вода закипела, готовьте чай так, чтобы он доставлял удовольствие; в этом и есть весь секрет".'

Rikyū ni shitsumon o shita toki, sono hito wa kōtei dake ga shitte iru cha no sahō ni, nanikashira kakusareta oshie ga aru to omotta no darō ga, Rikyū wa teishu no kihonteki na taido ni tsuite katari, kotae to shita. Sore wa atarimae no koto datta. 'Человек, задавший этот вопрос, предполагал, что в способе приготовления чая (выдающегося мастера) существует какой-то скрытый технический прием, известный лишь ближайшим сподвижникам мастера, однако Рикю ответил на вопрос в лучших традициях, как это подобает хозяину (принимающему гостей) и это было вполне естественно.'

Shitsumonsha wa men kurai, fufuku sō ni itta. "Sore kurai no koto nara daredemo zonjite iru koto desu ga". Rikyū wa kotaeta. "Sore de wa hitotsu, ima watashi wa itta tōri ni shite watashi o maneite kudasai. Soshitara watashi wa anata no deshi ni narimashō" . 'Однако человек, задавший вопрос, смутился в замешательстве и, выразив неудовольствие, сказал: "Если это и есть весь секрет, то его знает любой", на что Рикю ответил: "В таком случае сделайте (чай) в соответствии с тем, что я сейчас сказал, и пригласите меня в гости. Возможно, я стану вашим учеником".'

В представленном здесь фрагменте, взятом из "The book of Tea", написанной Окакура Тенсин ( Okakura Tenshin ) в 1906 г., речь идет о выдающемся мастере чайной церемонии Sen no Rikyū . В связи с этим хотелось бы сделать несколько замечаний. Чай был импортирован из Китая в Японию в 12-м веке монахами, которые учились в Китае и занимались распространением Дзэн-буддизма. Они привезли с собой не только семена, но и церемонию последователей китайской Дзэн-философии, состоящей в угощении чаем своего первого патриарха Бодхидхарма. С тех пор чай тесно связан в Дзэн. В период Ashikaga (1338-1568 гг.) чаепитие как искусство вышло из Дзэн-монастырей и его начали оценивать многие люди, в основном из класса самураев. Один из сёгунов того периода Hideyoshi - большой патрон искусства чаепития - приблизил к себе Sen no Rikyū - человека, который справедливо считается основателем чайной церемонии как искусства. Оба они считали, что в пристрастии к чаю есть нечто, что связывает мастера чайной церемонии с трансцендентальной Дзэн-философией. Великий поэт Bashō относил Rikyū к группе т.н. fūrabō - людей, буквально помешанных на безумной любви к природе. В этом отношении мне очень нравится фраза, которую извесный японский исследователь Дзэн Daisetsu Teitaro Suzuki приписывает Rikyū : The water that fills the kettle is drawn from the well of mind whose bottom knows no depths, and the Emptiness which is conceptually liable to be mistaken for sheer nothingness is in fact the reservoir of infinite possibility. Мой весьма приближенный подстрочный перевод этой фразы имеет такой вид: "Вода, которая наполняет чайник, почерпнута из родника мудрости, дно которого не имеет границ, и Пустоты, которая концептуально склонна быть ассоциированной с несущественностью, фактически представляет собой резервуар бесконечных возможностей". Из-за интриг Рикю должен был повиноваться воле сёгуна Hideyoshi - he was to die by his own hand - a privilege allowed to an honorable samurai. Эта сцена драматически описана в заключительной части "Книги чая". С улыбкой на лице и мечом в руке Рикю прочел следующие строки из китайской поэзии и ушел в неизвестность.

Yōkoso, nanji

eien no ken yo!

Budda o tsuranuki

Daruma o mo tsuranuite

Nanji wa nanji no michi o kirihiraite kita

Welcome to thee

О sword of eternity!

Through Buddha

And through Daruma alike

Thou hast cleft thy way

Последователи Рикю различным образом трактовали эти строчки и разошлись даже во мнении относительно подлинности оригинала, представляя каждый раз свой вариант.

Рассмотрим первое сложное предложение в представленном фрагменте, которое заканчивается прямой речью. Такое построение этого сложного предложения не очень характерно для современной японской речи и очень похоже на построение фразы на русском языке. Часть сложного предложения, предшествующую прямой речи, представим схематически: