Киэда М. - Грамматика японского языка

[12]

" Josōhō " соответствует английскому термину thought-mood.

[13]

Ichijo Kaneyoshi (1402-1481) и Imagawa Sadayo (ум. в 1429 г.) - средневековые филологи и комментаторы; Fujiwara Seika (1561-1619) - известный конфуцианец. Mujū (1226-1312), Dōgen , иначе Shoyo daishi (1200- 1253), и Nichiren (1222-1282) - известные деятели буддизма.

[14]

Arai Hakuseki (1656-1725) - автор исторических сочинений, Kaibara Ekiken (1630-1714) - автор трактатов преимущественно по морально-политическим вопросам. Murata Harumi (1746-1811) - филолог и поэт.

[15]

О произношении этих форм см. комментарии, т. I, гл. IV, прим. 18.

[16]

Иероглиф [] как раз и употреблялся для обозначения древнеяпонского слова hori , от которого в соединении с su/suru образовался глагол: horisu -> hossu , современное hossuru 'желать'. Этот глагол может применяться для выражения желательности как своего действия, так и чужого, но форма глагола, обозначающего желательное действие, в этом случае различна: hito o otozure to hossuru 'желать кого-либо навестить (самому)', но hito ni otozurete hossuru 'желать, чтобы кто-либо навестил'.

[17]

В этом примере "особо применено" не gotoshi , а слово kaku 'так', а именно оно употреблено как существительное. В современном языке kaku no gotoku и kaku no gotoki - неразложимые словосочетания.

[18]

Окончание ki у прилагательных имеется в приименной форме, а у глаголов четырехступенчатого спряжения оно возможно в при yōgen ной форме; в этих же примерах прилагательные с окончанием ki именно и сочетаются с yōgen .

[19]

Некоторые японские грамматисты рассматривают to iu в современном языке как одно служебное слово; см., например, Asano , Японский грамматический словарь, стр. 45.

[20]

О разметке китайского текста см. комм. т. I, Введение, прим. 11.

[21]

Nari обозначает включение более узкого понятия в более широкое; это согласуется с переносным значением ni как падежного слова. Tari указывает на качественную характеристику; это связано с тем, что to употребляется при дополнениях уподобления, т.е. дополнениях, дающих качественную характеристику действию. Например, "Сократ - человек" из силлогизма: "Все люди смертны, Сократ человек, следовательно, Сократ смертен" надо перевести со связкой nari ; название известной картины Ге "Се - человек" - со связкой tari .

[22]

И wa и ba одинаково пишутся, но в современной письменности для произнесения ba ставится знак озвончения (в древнее время эта буква произносилась pa ), а в древности такой знак не применялся. Поэтому-то и возможно двоякое толкование.

[23]

О звуковой дифференциации чтения иероглифов, в настоящее время омонимичных, которые использованы в написании " Man'yōshū ", см. в статье Е.М. Колпакчи, Из истории японского сложного предложения, сб. "Советское востоковедение", VI, 1949 г.

[24]

Благодаря способности глагола в пассиве выражать не только прямую направленность действия на подлежащее, но и психологическое касательство его к подлежащему, о чем говорилось выше в прим. 6, возможен пассив и от полностью непереходных глаголов, таких, как shinu 'умирать'.

[25]

В советском японоведении исследуется вопрос о грамматической роли некоторых глаголов вежливости, в частности nasaru и ni naru , для выражения категории лица. См. Е.Л. Наврон, Оформление лица в глаголе в современном японском языке, 1946, диссертация.

[26]

Замечание исключительно характерное как проявление подхода автора к языку с позиции письменного текста.

[27]

В упомянутой в комментариях т. I, гл. I, прим. 9, брошюре Министерства Просвещения "Вежливые слова отныне" рекомендуются к употреблению как вежливые стилистические формы, помимо суффикса masu , только форма страдательного залога и сочетание при yōgen ной формы с ni naru .

[28]

Этому вопросу посвящены диссертации И.В. Головнина, Глагольные времена в современном японском литературном языке, Москва, 1952 и Н.А. Сыромятникова, Времена глаголов и прилагательных новояпонского языка как система двух относительных времен, Москва, 1956.

[29]

Автор не упоминает о существенном различии tari с ta и tara : глагол с tari лишается предикативности и превращается в имя, которое вновь "оглаголивается" с помощью глагола suru , выражающего время и наклонение. Однако ниже он относит tari к сочинительным служебным словам; см. гл. XII, раздел VII, п. 9.

[30]

И.В. Головнин выдвигает на первый план именно эту функцию; см. его статью "Предположительное наклонение в современном японском языке", сб. "Труды ВМИЯ", IX, 1956.

[31]

Как и суффикс совершенного вида ri , о чем говорилось выше в прим. 11, аналитическая форма совершенного вида современного языка te shimau имеет формы и прошедшего и настоящего времени. Так как по-русски глаголы совершенного вида не имеют формы настоящего времени, то японское настоящее время совершенного вида передается либо формой прошедшего времени того же вида, либо формой настоящего времени несовершенного вида, как в данном примере.

[32]

Эта аналитическая форма подвергнута рассмотрению в статье И.В. Головнина, Длительный вид в современном японском языке, сб. "Труды ВИИЯ", VI, 1954.

[33]

На этой почве развилась чисто атрибутивная функция данной формы; см. об этом статью А.А. Холодовича, Атрибут приобретенного признака в японском языке, Сб. "Язык и мышление", XI, 1948.

[34]

Относя sō к " dōjoji ", Matsushita делает неоправданные натяжки. Ведь, по его собственному определению, " dōjoji " спрягаемы и предикативны и, по его же собственному признанию, sō неспрягаемо и непредикативно - поэтому-то при нем необходима связка. Очевидно, единственное, что заставляет его все же утверждать, что sō -" dōjoji ", это семантическая близость между sō , с одной стороны, beshi и rashii - с другой.

Служебные слова именовались различно: tenioha, joji, seijoji, kankeishi, kōchishi и kōshi . Из этих наименований наиболее употребительными являются tenioha (или сокращенно teniha ) и joshi . Под названием " tenioha " издавна объединяли собственно служебные слова, служебные глаголы, окончания спрягающихся слов, суффиксы и т.д. Впервые как название одной из частей речи этот термин употребил д-р Ōtsuki Fumihiko . Термин " tenioha ", по-видимому, ведет свое начало от okototen . " Okototen " представляют собою разметки (так наз. " seiten ") или " tanten ", которые в древности, когда окуригана не было, при чтении китайских текстов по-японски проставлялись по четырем углам, четырем сторонам и в центре иероглифа и, согласно определенным правилам, служили опорой при чтении текста [1]. Если проставленные по углам вокруг иероглифа знаки прочитать начиная с левого нижнего угла к левому верхнему, далее перейти к правому верхнему и кончить правым нижним, получится слово tenioha , как показано на приведенной ниже схеме: