Дмитрий Быков - Иностранная литература: тайны и демоны

– Даже сторожа нет, некого поить дурманом, – а ведь сторож обязательно должен быть! Даже собаки нет, чтобы дать ей сонного зелья. Цепь у Джима длиной в десять футов, только на одной ноге, и надета на ножку кровати; всего и дела, что приподнять эту ножку да снять цепь. <���…> Самому приходится выдумывать всякие трудности.

И вот Том с Геком кухонными ножами копают целую ночь (хотя есть кирки и мотыги), передают Джиму рубашку для дневника узника (при том что Джим писать не умеет), приволакивают жернов, чтобы узник оставил скорбную надпись, причем жернов в подкоп не входит и Джим сам расширяет дыру и сам вкатывает этот жернов в свою каморку. Том с Геком и каморку эту обустроили под подземелье, наловив ужей, пауков и крыс. Вот это отличительная черта Тома – Том выдумывает приключения.

Гек – ребенок некнижный, все, что происходит с ним, ближе к жизни, натуральней, естественней. И для того чтобы описать тогдашнюю Америку, нужен не Том, а Гек, самый наглядный ее представитель. Он сирота, матери у него нет, отец алкаш, и кроме того, отец, как мы знаем, погиб (вот тот самый голый труп, застреленный сзади, который они с Джимом увидели в доме, плывущем по реке, это и есть папаша Гека). Гек – одиночка, self made man , типичный американский персонаж. Он бродяга, как большинство странников, героев плутовского романа, он классический Одиссей Америки, этой девственной земли, где происходят классические сюжеты европейского романа, вообще европейской литературы. Например, в Кентукки Гек встречает на своем пути враждующие семьи Грэнджерфордов и Шепердсонов. Это «Ромео и Джульетта», конечно. И хотя это маленький эпизод повествования, но он очень важен. По большому счету Гек путешествует через всю европейскую литературу, через те же самые бесчисленные истории с кладоискателями. Они нашли клад индейца Джо, они все время натыкаются либо на брошенные дома, либо на чужие сокровища, либо подслушивают разговоры убийц. Они путешествуют, таким образом, через весь авантюрный роман XVII–XVIII веков и под конец подбираются уже к литературе века девятнадцатого, к теме борьбы за освобождение негров – вспомним «Хижину дяди Тома» Гарриет Бичер-Стоу (1852). В общем, это квинтэссенция всего, что написано о тогдашней Европе и Америке.

Но что самое интересное, Марк Твен сумел описать как минимум три чисто американские локации, чисто американские декорации, которые развиваются потом во многих американских романах. Главное – река, старуха Миссисипи, «необъятной ширины, такая громадина – местами шириной мили в полторы», которая несет и несет героев на своей широкой спине, – вот главное действующее лицо «Приключений Гекльберри Финна». И «так хорошо было плыть по широкой тихой реке и, лежа на спине, глядеть на звезды!».

Путешествие на реке имеет важные особенности. Во-первых, на плоту все должно быть мирно, все должны хорошо друг к другу относиться и получать удовольствие. Почему? Маленький коллектив. С плота никуда не денешься. На плоту приходится притираться. И в общем, мир Твена – это чрезвычайно дружелюбный мир.

А вторая локация, которую он открывает, это американское поместье и плантация – старомодная, по-южному консервативная, раздираемая местными страстями. И главный конфликт на этой плантации – это конфликт нового и старого. Тридцать лет Грэнджерфордов и Шепердсонов разделяет старая семейная вражда, но молодое поколение не желает ее поддерживать. Архаическая южная Америка потом становится главным местом действия литературы XX века. На Юге всегда бушуют страсти, Север гораздо расчетливее и гораздо понятнее. Помните «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» (1889), наверное, самый известный роман Твена после дилогии о Томе и Геке? В старый мир, в мир суеверий, пещерных страстей, невероятных совершенно бурь, драк, рыцарства попадает янки из Коннектикута – прагматик, человек практических решений, который вообще не понимает, из-за чего все эти склоки, и побеждает всех, в частности колдуна Мерлина, знанием элементарных технических законов. Марк Твен дружил с Николой Теслой, обожал опыты с электричеством, потому его янки и производит такое впечатление в Средневековье.

Но есть и третья локация, третья декорация, в которой действие происходит очень часто, – кладбище. Именно на кладбище случилась история с убийством доктора, которого зарезал индеец Джо, а приписали убийство Мефу Поттеру. На кладбищах сводят бородавки, на кладбищах прячут клады, на кладбищах врач похищает тело, чтобы на нем экспериментировать, на кладбище прячется индеец Джо. Вот это очень важно. В американских ужастиках, у того же Стивена Кинга, кладбища играют огромную роль. С чем это связано?

Америка – молодая нация, и, как всякое детство, она любит сказки про покойников. Помните «Бежин луг» Ивана Сергеевича Тургенева, где герои тоже рассказывают ужастики? Это общая черта всех детей, дети любят страшное. Во-первых, потому, что не принимают смерть всерьез, для них покойник пока еще только абстракция. А во-вторых, может быть, потому, что, как правильно писал Сергей Гандлевский, «молодость ходит со смертью в обнимку», молодости близок риск. И поэтому к кладбищам ребенок относится без особого почтения. Это для него не священное место, а просто место страшное. Именно поэтому Гек, нимало не смутясь, прячет в гробу украденное королем наследство сестер Уилкс. В дилогии вообще довольно много покойников. И Том имитирует свою смерть, в то время как «пираты» сидят на острове Джексона, и Гек притворяется убитым. Смерть и воскресение героя всегда присутствует в плутовском романе, а плутовские романы восходят к Евангелию, к роману о странствующем учителе. В общем, «Приключения Гека Финна» и есть американское Евангелие в какой-то степени, где утверждаются, как и положено, главные американские добродетели. Вот только эти добродетели в «Геке Финне» не всегда очевидны. Тем более что роман этот очень по-твеновски открывается предисловием:

Лица, которые попытаются найти в этом повествовании мотив, будут отданы под суд; лица, которые попытаются найти в нем мораль, будут сосланы; лица, которые попытаются найти в нем сюжет, будут расстреляны.

Конечно, расстреляны мы не будем, но подумать о какой-то морали в этой книжке, наверное, следует, потому что в ней много вещей, которые действительно заложили мораль американской нации, главные ее принципы.

Во-первых, Марк Твен от всей души ненавидит послушание. Через сто двадцать лет его сюжетная конструкция с Томом и Сидом легла в основу «Гарри Поттера» (1997–2016), где в функции Тома выступает, понятное дело, Гарри, а в функции Сида – Дадли, толстый сын Дурслей. Он послушный, правильный мальчик. А не надо быть правильным. Надо быть авантюрным, изобретательным, драчливым. Из послушных детей вырастают плохие люди. Вот эта странная мысль, которая (я послушный был, в общем) меня у Твена несколько коробила. Меня восхищала замечательная его дилогия: «Рассказ о дурном мальчике» (1865) и «Рассказ о хорошем мальчике» (1870). Кстати, «Рассказ о дурном мальчике» очень многим напоминает «Приключения Тома Сойера», особенно когда дурной мальчик украл у матери банку варенья и половину съел, а чтобы она не заметила, долил дегтем. Но вместо того чтобы в слезах раскаиваться, как бывает в книгах, он радостно приплясывал на месте и повторял: «Старуха взбесится и взвоет». А как кончил хороший мальчик? Хороший мальчик как раз собирался увещевать ватагу дурных мальчишек, которые, «связав вместе длинной вереницей четырнадцать или пятнадцать собак, привязывали к их хвостам, в виде украшения, пустые жестянки из-под нитроглицерина». И тут появляется разъяренный олдермен (дурные мальчишки, разумеется, разбежались) и, не слушая объяснительной речи хорошего мальчика, которая начиналась словами «О, сэр!»: