Умберто Эко - Роль читателя. Исследования по семиотике текста [litres]

Знак может произвести интерпретанты двух видов: интерпретант эмоциональный и интерпретант энергетический. Когда мы слушаем музыкальное произведение, эмоциональный интерпретант – это наша реакция на чарующую силу музыки, но эта эмоциональная реакция может вызывать также некое мускульное или ментальное усилие, и эти типы реакций суть интерпретанты энергетические. При этом энергетическая реакция сама не требует интерпретации; скорее она создает (очевидно, при дальнейших повторениях) новую привычку. Иначе говоря, восприняв ряд знаков (и по-разному проинтерпретировав их), мы изменяем наше поведение, нашу деятельность в мире – навсегда или на время. Эта новая жизненная установка (attitude, attitudine), этот прагматический исход и есть окончательный интерпретант. В этой точке неограниченный семиозис приостанавливается (именно приостанавливается: остановка не конечна во временнóм, хронологическом смысле, потому что вся наша обыденная жизнь пронизана такими изменениями привычек). Обмен знаками приводит к изменению опыта; отсутствующее звено между семиозисом и физической реальностью как практическим действием найдено. Теория интерпретантов – не идеалистична.

Более того, с космологической точки зрения даже у природы есть привычки: это законы или регулярности. «Средневековый реализм» Пирса может быть кратко сформулирован его собственными словами: «Общие принципы на самом деле действуют в природе» (5.101). И поскольку существуют такие «общие принципы», окончательное значение (или окончательный интерпретант) знака можно представлять себе как общее правило, позволяющее нам создавать и / или подтверждать привычки (и наши, и природы). Поэтому привычка, созданная знаком, – это и поведенческая установка действовать неким определенным образом, и правило или предписание для данного действия.

Вспомним снова определение / лития /. Это одновременно и физическое правило, определяющее способ производства лития, и предписание: что мы должны сделать, чтобы испытать восприятие лития. Объективность этого прагматического закона обусловлена тем фактом, что он интерсубъективно проверяем. Именно здесь кроется различие между прагматизмом У. Джеймса и прагматицизмом Пирса: не то истинно, что удается на практике, – а то удается на практике, что истинно. Есть общие тенденции (космологические закономерности), и есть операциональные правила, дающие всем нам возможность эти тенденции проверять. Поэтому привычка – это «окончательное» интерпретированное определение некоего операционального правила.

Крайне интересно то, что данное представление применимо даже к изобразительным (иконическим) знакам. В 5.483 Пирс рассматривает признаки подобия треугольников и говорит, что подобие – это не что иное, как правило построения: «приписывать в качестве предиката любое подобное понятие реальному или воображаемому объекту – равносильно утверждению, что определенная операция, соответствующая данному понятию, если ее произвести над данным объектом, приведет (непременно, или вероятно, или возможно – в зависимости от способа предикации) к результату, соответствующему определенному общему предписанию».

Понимать знак как правило (которое объясняется посредством ряда интерпретантов данного знака) – это значит приобрести привычку действовать согласно предписанию, исходящему от данного знака: «Заключение (если оно [экспериментирование во внутреннем мире] приходит к определенному заключению) состоит в том, что при данных условиях интерпретатор приобретет привычку действовать данным образом всякий раз, когда он захочет получить результат данного рода. Настоящее и живое логическое заключение и есть именно такая привычка; словесная формулировка всего лишь ее выражает. Я не отрицаю, что понятие, высказывание или рассуждение (argument) могут быть логическим интерпретантом. Я лишь настаиваю на том, что они не могут быть окончательным логическим интерпретантом, потому что сами они суть знаки того же рода, которые сами имеют логический интерпретант. [Окончательным логическим интерпретантом может быть] только Привычка, которая, хотя она и может быть знаком в каком-то другом смысле, не есть знак в том смысле, в каком является знаком тот знак, для которого она служит логическим интерпретантом. Привычка, соединенная с мотивом и с условиями, имеет своим энергетическим интерпретантом действие; но действие не может быть логическим интерпретантом, потому что ему недостает общности» (5.491).

Так через свой прагматицизм Пирс сомкнулся со своим скотистским реализмом: действие – это то место, где haecceitas кладет конец игре семиозиса.

Но Пирс, которого справедливо считают мыслителем противоречивым, – к тому же еще и мыслитель диалектический, причем в большей степени, чем это обычно предполагается. Так, окончательный интерпретант – не окончателен во временнóм (хронологическом) смысле. Семиозис умирает в каждый данный момент. Но, едва умерев, тут же встает из пепла, как птица Феникс. Индивидуальные действия не обладают общностью, но ряд единообразно повторенных действий может быть описан в общих терминах. В конце только что процитированного отрывка Пирс добавляет: «Но как еще можно описать привычку, если не описанием того действия, которое она порождает, – с указанием на условия и мотивы?» (5.491). Таким образом, действие, повторно совершаемое в ответ на данный знак, становится, в свою очередь, новым знаком, репрезентаменом закона, интерпретирующим первый знак и кладущим начало новому и нескончаемому процессу интерпретации.

В этом смысле Пирс подтверждает бихевиористскую гипотезу в семиотике, но лишь в той степени, в какой она может быть полезна: если я слышу некое слово на неизвестном мне языке и обнаруживаю, что всякий раз, когда некто произносит это слово, на лице собеседника-адресата появляется выражение гнева, я имею основание заключить (исходя из названной поведенческой реакции), что данное слово имеет какое-то нехорошее значение; таким образом, поведение адресата становится интерпретантом значения слова. Я не знаю, чтó в точности это слово значит, но я могу для начала включить его в список оскорбительных выражений, тем самым получив первое определение посредством гиперонимии [406]. В этой диалектической оппозиции между семиозисом и конкретным действием Пирс проявляет то, что он называет своим «условным идеализмом» («conditional idealism», 5.494): любое достаточно тщательное исследование в принципе может привести к объективному согласию относительно конкретных результатов семиозиса. Окончательный интерпретант – это одновременно и результат, и правило.