Леонард Саламатов - Развитие психиатрии в Вятском крае

Положение в роли врача в тот период на Вятке было незавидным. Вот что пишет Н.И.Розов, инспектор губернской врачебной управы в «Московской медицинской газете» за 1861 год: «Губернское правление, пользуясь монополией произвола, поступает без церемоний. Коль скоро врач по требованию полиции напишет в свидетельстве, что N N разбит параличом, лежит давно без движения и до того слаб силами, что явиться на допрос или к свидетельству за 300 верст в губернское правление не может, то правление, без ведома управы, посылает врачу строжайший выговор с угрозой отдать под суд за неосновательное мнение, и в то же время строго предписывает другому врачу переосвидетельствовать больного. Когда врач, осмотрев, описал те же явления болезни, но из-за страха прибавил, что N N с крайней предосторожностью отправиться в город может, тогда губернское правление, опять без ведома врачебной управы описанную болезнь находит вздором, распоряжается насильственно везти больного в город и тот, с пролежнями на спине при известных полицейских «предосторожностях» лишается памяти в дороге и, прибыв «благополучно», умирает на пятые сутки в больнице. » (8)

Главный врач губернской больницы Щепетельников в своей докладной записке в августе 1852 года, ходатайствуя об увеличении штатного количества кроватей так называемого «дома умалишенных». Он указывает, что «дом умалишенных» размещается в отдельном флигеле из 2 небольших комнат и характеризует его санитарное состояние следующим образом: «В отделении для умалишенных, где комнаты не что иное, как тесные чуланы и только, помещают умалишенных, но без влияния на самый воздух, едва очищающийся по доступам».

В переписке при описании предполагаемых исправлений по больнице указывается: «По определению умалишенных нужно обить клеёнкой камеру для усмирения, ибо обивка в ней вся разрушилась и в настоящее время стены ее совершенно обнажены. Кроме того пол в ней, для того чтобы он не пропитался мочой, нужно будет тоже покрыть клеенкой и сделать плоскость выпуклой и покатой к одной стороне, где бы находилось отверстие для стока мочи и под ними приемник… В отделении для умалишенных мужские палаты не отделены от женских». Всю атмосферу, царящую в больницах для душевнобольных, красочно описал А.П.Чехов в рассказе «Палата № 6».

Рассказ напечатан в 1892 году. Трудно сказать, что послужило поводом для написания этого рассказа. В этот период времени А.П.Чехов был на Сахалине, куда ездил, вероятно, для наблюдением за существующей там жизнью и для поисков тем для новых произведений.

В своём рассказе А П Чехов пишет: «Когда Андрей Ефимович (врач, назначенный на работу в больницу) приехал в город, чтобы принять должность, «богоугодное заведение» находилось в ужасном состоянии. В палатах, коридорах и в больничном дворе тяжело было дышать от смрада. Больничные мужики, сиделки и их дети спали в палатах вместе с больными. Жаловались, что житья нет от тараканов, клопов и мышей. В хирургическом отделении не переводилась рожа. На всю больницу было всего два скальпеля и ни одного термометра, в ваннах держали картофель. Смотритель, кастелянша и фельдшер грабили больных, а про старого доктора, предшественника Андрея Ефимовича, рассказывали, что он занимался тайной продажей больничного спирта и завел себе из сиделок и больных женщин целый гарем. В городе отлично знали про эти беспорядки и даже преувеличивали их, но относились к ним спокойно, одни оправдывали тем, что в больницу ложатся только мещане и мужики, которые не могут быть недовольны, так как дома живут гораздо хуже, чем в больнице, не рябчиками же их кормить. Другие же в оправдание говорили, что одному городу без помощи земства не под силу содержать хорошую больницу, слава богу, что хоть плохая да есть. А молодое земство не открывало лечебницы ни в городе, ни возле, ссылаясь на то, что город имеет уже такую больницу.»

Впечатление от посещения больницы было удручающим. «Вы входите в комнату, занимающую весь флигель, если не считать сеней. Стены здесь вымазаны грязно-голубой краской, потолок закопчен, как в курной избе, - ясно что здесь зимой дымят печи и бывает угарно. Окна изнутри обезображены железными решетками. Пол сер и занозист. Воняет кислой капустой, фитильной гарью, клопами и аммиаком, и эта вонь в первую минуту производит на вас такое впечатление, как будто вы заходите в зверинец.

В комнате стоят кровати, привинченные к полу. На них сидят и лежат люди. Это – сумасшедшие. Из всех обитателей палаты № 6 только ему одному позволяется выходить из флигеля и даже из больничного двора на улицу. Такой привилегии он пользуется издавна, вероятно, как больничный старожил и как тихий, безвредный дурачок, городской шут, которого давно уже привыкли видеть на улицах, окруженным мальчишками и собаками. В халатишке, в смешном колпаке и в туфлях, иногда босиком и даже без панталон, он ходит по улицам, останавливаясь у ворот и лавочек, и просит копеечку. В одном месте ему дадут квасу, в другом – хлеба, в третьем – копеечку, так что возвращается он во флигель обыкновенно сытым и богатым. Все, что он приносит с собой отбирает у него смотритель Никита в свою пользу. Делает это грубо, с сердцем, выворачивая карманы и призывая бога в свидетели, что он никогда больше не станет пускать жида на улицу и что беспорядки для него хуже всего на свете.»

Дальше А.П.Чехов дает характеристики другим обитателям флигеля достаточно ёмко и красочно.

В конце пишет о том, как в больницу приезжает новый доктор. «Осмотрев больницу, Андрей Ефимович пришел к заключению, что это учреждение безнравственно и в высшей степени вредное для здоровья жителей. По его мнению, самое умное, что можно было сделать, это – выпустить больных на волю, а больницу закрыть. Но он рассудил, что для этого недостаточно одной только его воли и что это было бы бесполезно; если физическую и нравственную нечистоту прогнать с одного места, то она перейдет на другое; надо ждать когда она сама выветрится. К тому же, если люди открывали больницу и терпят её у себя, то, значит, она им нужна; предрассудки и все эти житейские гадости и мерзости нужны, так как с течением времени перерабатываются во что-нибудь путное, как навоз и чернозем. На земле нет ничего такого хорошего, что в своем первоисточнике не имело бы гадости.» (42)

Описанная картина настолько ярко, чётко даёт представление о той атмосфере, которая в реальной жизни существует в этот период, вероятно, существует в большинстве психиатрических больниц России. Это невозможно описать столь ярко, не окунувшись и не почувствовав на себе, что такое атмосфера этой психиатрической больницы.

Могу заверить читателей, что это в реальной жизни так, когда сам оказался в аналогичной ситуации. В четырнадцать лет впервые увидел группу людей на железнодорожной станции, которых охраняли женщины в белых халатах. Это были душевнобольные, которых перевозили куда-то. Был летний тёплый день. Больные вели себя неадекватно. Не общались друг с другом, каждый был занят какими-то своими мыслями. Некоторые что-то бормотали, не обращая внимания на окружающих. Вели себя спокойно. Подошел поезд и все больные, под руководством персонала, ушли в вагон. Впечатление на меня они произвели удручающее. Много позднее, уже в институте, познакомившись с литературой, прослушав лекции и близко познакомившись с больными полюбил психиатрию и став врачом психиатром за пятьдесят лет работы с душевнобольными не разу не пожалел о своём выборе профессии. Работа лечащего врача мне больше нравилась, чем работа административная. Её мне предлагали неоднократно за эти годы. Но работать первые годы в Кировской психиатрической больнице было очень трудно из-за ужасной скученности больных в каждой палате, в каждом отделении. В бессилии с этим приходилось мирится.