Витторио Страда - Марксизм в эпоху III Интернационала. Часть первая. От Октябрьской революции до кризиса 1929 года. Выпуск первый

В первом полугодии 1920 года меньшевики, которых еще «терпели» скрепя сердце и не слишком зажимали, хотя и лишили права печатать свои газеты, воспользовались последней возможностью перевести дыхание [446] См.: Л. Мартов – К. Каутскому, 28 января 1920 года (Nikolaevskij Collection). . В апреле 1920 года их вожди Мартов, Дан, Абрамович и еще 86 делегатов от 26 крупных партийных организаций собрались на свою последнюю конференцию на русской территории [447] См.: Сборник резолюций, с. 2 – 3. . Эти 10 дней «углубленной дискуссии» явились попыткой вновь подтвердить и еще раз сформулировать общую идею и стратегию меньшевиков, которые позволили бы им вписаться в большевистский режим, вышедший победителем в гражданской войне, и согласовать собственную стратегию со стратегией западных марксистских партий в Европе и во всем мире, где, по их мнению, назревала социальная революция.

Именно Мартов и никто другой в 20 длинных тезисах вновь сформулировал всю революционную теорию меньшевиков [448] См.: Мировая революция и задачи социал-демократии. – Сборник резолюций, с. 4 – 16. . Вместе с политическими выступлениями Дана и Абрамовича, которые выдвинули свои соображения в отношении текущего момента и задач партии [449] См.: Тезисы по докладу о текущем моменте и задачах партии. – Там же, с. 25 – 32. , а также «Возрождения Интернационала» [450] См.: Возрождение Интернационала. – Там же, с. 20 – 24. Изложение тезисов Мартова, Абрамовича и Дана см. по тексту там же. , «Апрельские тезисы» Мартова являются выражением предельно критического восприятия меньшевиками Октябрьской революции. Кроме того, здесь наиболее полно отражены мысли большинства меньшевиков по таким основным вопросам, как социальная революция и роль революционной силы, диктатура пролетариата и демократия, то есть по тем пунктам, которые в ходе Октябрьской революции и фатального столкновения с большевистской диктатурой неизменно находились в центре внимания меньшевиков.

В сжатом виде суть этих тезисов сводилась к следующему. Послевоенный мир бьется в судорогах «кризиса капитализма» и находится накануне «эры социальной революции». Предсказывается борьба за диктатуру пролетариата, за которой последует эволюционное развитие к социализму. Понятие «диктатура пролетариата» объясняется – возможно, впервые, причем в одиннадцати тезисах – в контексте социал-демократического меньшевистского кредо как государственная власть пролетарского большинства, чья «революционная сила» направлена исключительно против «господствующего капиталистического меньшинства» и его «сопротивления легальному переходу политической власти в руки трудящихся масс». Формы и способы применения этой силы определяются «исключительно» степенью и эффективностью сопротивления меньшинства. Она «ни в коей мере» не может быть обращена против других слоев трудящихся масс.

«За исключением названия», говорилось в тезисах, диктатура пролетариата не имеет ничего общего с личной диктатурой, с олигархией или (если брать конкретный пример) с таким положением, когда «сознательное революционное меньшинство» стремится навязать свою волю «несознательному большинству», превращая последнее в «пассивный объект социального экспериментирования». Диктатура пролетариата, по убеждению меньшевиков, «решительнейшим образом» исключает любую форму «политического терроризма». Она не только совместима с «демократическими принципами», но «впервые» дает возможность «полностью и последовательно реализовать власть народа снизу доверху». Таким образом, она не должна уничтожать побежденный класс «эксплуататоров и паразитов» старого общества, не должна переделывать его в «эксплуатируемый класс», не должна урезывать – если не считать какие-то временные меры – его гражданские и политические права, а, скорее, обязана вовлекать его в «ассоциации трудящихся» в рамках «всеобщей демократии». Как «демократия трудящихся», диктатура пролетариата не должна основываться исключительно на единой и «всеобъемлющей формуле советской системы», но стараться слить такие новые «организации трудящихся», как Советы рабочих и крестьян, фабзавкомы и профсоюзы, с представительными органами, в которых «граждане» будут объединены по территориальному принципу, а также – с типичными институтами «высокоразвитой» буржуазной демократии, подобно референдумам и народным инициативам, при обязательном учете «исторической обстановки» и особенностей каждой страны. В то время как в развитых странах, где пролетариат составляет «подавляющее большинство населения», пролетарская диктатура идентична государственной власти пролетариата, в отсталых странах государственная власть должна быть разделена между промышленным пролетариатом, находящимся в господствующем положении, и другими классами трудящихся, в особенности крестьянством. Этот политический союз и «разделение власти» должны сопровождаться развитием «промежуточных социальных форм между капитализмом и социализмом», пока не созреют социальные и экономические предпосылки для подлинной диктатуры пролетариата. Таким образом, была устранена догма Мартова периода дискуссии с Каутским в 1907 году, по которой революция может быть или буржуазной, или социалистической, а «третьего не дано».

Такова была общетеоретическая программа меньшевистской социальной революции с ее «решительнейшим» отказом от диктатуры меньшинства, от терроризма как метода диктатуры и от «советской системы» как «панацеи от всех бед». Однако меньшевики с их тезисами оказались перед лицом такого (вполне сознаваемого ими) положения, при котором в ходе революции «активное меньшинство трудящихся классов» уже завоевало власть и, впав в «объективное противоречие» с действительностью, «выродилось в сторону экономического утопизма и политического терроризма». В такой ситуации революционные социал-демократы не должны были ради защиты «демократических принципов» выступать вместе с буржуазными фракциями против революционной диктатуры меньшинства. Они прежде всего должны были помочь ей в борьбе против «сил контрреволюции», обязаны были защитить пролетарскую государственную власть и социалистическую организацию экономики. И лишь потом следовало сделать «все, что было в их силах», для демократизации этой власти, ликвидации террора и приведения экономической политики в соответствие с уровнем социального развития, превращая диктатуру в «государственную власть трудящегося большинства». Именно эта цель и эта задача, утверждал Мартов, отличают «революционных марксистов, которые не зря называют себя социал-демократами», от коммунистов. В то время как последние стремятся «укрепить [диктатуру революционного меньшинства] и создать систему, которая даст ей возможность превратиться в постоянную структуру», социал-демократы борются за то, чтобы «как можно скорее» заменить ее правлением пролетарского большинства [451] Л . Мартов . Конец одной двусмысленности. – Социал-демократ и революция. Одесса, 1920. Цит. по книге: The Mensheviks…, op. cit., p. 119. .