Сергей Морозов - Цивилизация, машины, специалисты. Человейник. Инсектоиды

Тоталитаризм — это экспансия одномерности.

Тоталитаризм — система победивших специализации, универсализации, унификации, стандартизации, в структурах и людях.

Тоталитаризм — это продолжение стандартизации, расширение ее на мозги людей.

Тоталитаризм — это высшая и последняя стадия социализма как системы регулирования и распределения, распространения машинного регулирования на людей.

Для производства унифицированных товаров должны быть унифицированные люди, которые эти товары купят под влиянием унифицированной рекламы. Тоталитаризм решает эту последнюю проблему — создание людей, соответствующих машине.

Тоталитаризм как система реализуется на средней и предпоследней степенях унификации. Тоталитаризм — это и есть такая унификация, когда жестко задаются рамки одинаковости. Тоталитаризм — это не обязательно власть личности-диктатора, главное — это власть унифицирующей программы. Идеи тоже унифицируются, идеология остается только одна. Потом остается одна идеология деидеологизации.

Удерживать всё множество сложных процессов под контролем можно только недолго. Разность людей ведет не только в взаимному непониманию. К развитию ведет тоже она. Развитие тоталитарных систем останавливается в течение одного поколения. Но обрушение происходит даже не от остановки, а больше от того, что сами представители правящих классов тоже становятся достаточно разными и им перестает нравиться власть программы, которая может их совершенно случайно ликвидировать — за то, что они слишком разные. Тоталитаризм происходит из неизбежности унификации и потому сам неизбежен для больших систем — как стадия развития-деградации. Бывает, что правящие классы даже свергают свой собственный тоталитаризм — но он неизбежно возвращается. Единственное, как его можно прогнать насовсем — это разрушить систему до мелких деталей. Чем меньше система, тем меньше она подчиняется правилам, потому что менее инерционна.

Что вверху, то и внизу. Только так возникают стабильные социальные состояния. Тоталитаризм идет не только сверху, в той же степени он идет снизу, от человека массы. В человеке тоталитаризм происходит из ограниченности. Когда мир вдруг резко и неожиданно расширяется — что как раз переживалось в начале 20 века — в напуганном сознании людей возникает идея упорядочивания. Когда эта идея встречается с системной тенденцией к упорядочиванию — тоталитаризм рождается, и переплетение частного и общего становится настолько тесным, что люди становятся тоталитарными в мышлении. И даже если тоталитаризм вдруг отменяется сверху, снизу он остается. И каждый человек оказывается маленьким генератором тоталитаризма.

Власть-деньги-потребление в одном месте — так было часто и это нормально. Идея одномерности в том, что все эти величины — власть, деньги, потребление, секс — без ущерба пересчитываются друг через друга и конвертируются друг в друга. Все остальные явления мира пересчитываются в эту универсальную валюту. Такая одномерность в восприятии и есть истинная одномерность.

При тоталитаризме все эти ценности еще и объединяются в высшей точке управления. Все ценности становятся конвертируемыми и в сознании каждого человека массы, и в социуме, и на вершине социума. Власть делает деньги, деньги делают власть, потом все сливается неразделимо во власть-деньги.

Тоталитаризм обычно вводится для борьбы с противником в гражданской войне, особенно в холодной гражданской войне. Когда противник уничтожен, в тоталитаризме нет необходимости, но масса рассматривает его как естественную и комфортную форму жизни — он еще и становится инерционным. Но выражает себя масса только через психозы, собственно наладить жизнь масса не может и требует этого от режима. Для этого режиму нужны тоталитарные полномочия.

От тоталитарного государства — путь идет далее к тоталитарному обществу, для которого тоталитарное государство естественно. Всё это поздняя жизнь нации и переход к необществу.

Тоталитаризм не может без массы. Потому что тоталитаризм — это применение машинных методов к людям, а если люди не находятся в состоянии массы, то эти машинные методы они будут жестко отвергать.

В массовом необществе все люди разные. В результате плохо понимают друг друга. В результате чувствуют одиночество. В результате начинают искать кого-то для борьбы с одиночеством. Окружающие люди не подходят, потому что слишком разные и нет понимания. Остается только вождь. Кстати, настоящий вождь совсем не обязателен, более, в позднем массовом необществе он невозможен. Но масса вполне может удовлетвориться артистом в роли вождя. Настоящие вожди бывают только в короткий момент перехода от нации к массе.

В до-массовом мире миллионеры крайне редки. Когда нет массы, продавать товары сложно: опт маленький. И делать сложно. Власть и деньги разделены; и власть вполне может захватить деньги.

А в мире масс деньги и власть переплетены в одно, что создает их относительную безопасность. Масса стандартизирована, и в потребностях тоже, и это позволяет делать состояния за счет массовых продаж массе. Отсюда появляются миллионеры.

В прежнем мире если кому-то не нравится товар, для него делается другой. В новом мире никто другой товар делать не будет, поскольку разница в цене между оптом и индивидуальным производством будет несоизмеримой. Поэтому людям придется подстраиваться под товар, ломать себя, если товар им не подходит. Что людям использовать и что носить — будет определять товар, а каким будет товар — будет определять программа усреднения. Это обычно называется «рынок решит», но поздний рынок только навязывает — в этом и есть его решение. Сначала это касается материальных товаров, потом переходит на нематериальное потребление, а потом вообще в сферу идей — но это уже тоталитаризм.

Люди не смогут покупать товары, которые им нравятся, поскольку это будет стоить несоизмеримо дорого. А те, у кого будут деньги, будут спокойно относиться и к стандартным товарам. Так что унифицированный халат пойдет на все случаи жизни — он не просто так прижился на руинах прежних цивилизаций. Второй момент — одежда выражает внутреннюю структурированность человека. Если человек носит «чужую» одежду, это будет вводить в заблуждение. Со временем представление о внешнем структурировании будет разрушено. А внутреннее разрушится с падением общего качества.

Концентрация эффективна: остаются только условные Амазон и Волмарт. А когда они останутся в одиночестве, их придется регулировать, что есть финальный социализм по Марксу. И финансовые поступления от них — тоже регулировать и распределять. Вся разработка вещей тоже будет сосредоточена в одном пространстве, в неформальной сверхкорпорации, и по разработке каждого направления будет один-два мировых специалиста.