Иван Шишков - История философии. Реконструкция истории европейской философии через призму теории познания

Рикёр П. Конфликт интерпретаций. (Очерки о герменевтике). М.: Медиум, 1995. С. 7.

Рикёр П. Герменевтика. Этика. Политика. М.: Academia, 1995. С. 3.

См.: Рикёр П. Указ, раб; Герменевтика и психоанализ. Религия и вера. М.: Искусство, 1996; Герменевтика. Этика. Политика. М.: Academia, 1995. и др.

Подробнее об этом см.: Лоренцер А. Археология психоанализа: Интимность и социальное страдание. М.: Прогресс-Академия, 1996.

373Эта актуальность и общезначимость становится очевидной для каждого разумного существа, как только оно вступает в общение с себе подобными и миром культуры.

Подробнее об этом споре см.: Шишков И. 3. Немецкий критический рационализм: история и теория, проблемы й решения, тенденции развития. М., 1999. С. 342-364; Он же; В поисках новой рациональности: философия критического разума. М.: URSS, 2003.

Делёз Ж. Ницше. СПб.: Axioma, 1997. С. 26.

Там же. С. 27.

Правда, к Шопенгауэру это относится лишь условно, поскольку, как известно, между его учением и образом его жизни существовало явное противоречие. Все они страдали и жили в одиночестве, однако, если Паскаль, Кьеркегор и Ницше тяготились своими страданиями, одиночеством, то Шопенгауэр, напротив, наслаждался ими, он «играл» в одиночество, пессимизм, был скорее актером пессимизма, чем действительным пессимистом. В этом нас убеждают факты и образ его жизни. Подробнее об этом см.: Фишер Куно. История новой философии: Шопенгауэр. СПб.: Лань, 1999. С. 138-157.

Многое, о чем он писал, осталось непонятым и чуждым, не нашло отклика в душе ни немецкого обывателя, ни его коллег-философов, подтверждением чему может служить горестное признание самого философа: «Мой век и я не подходим друг другу… Судьба моей философии.. , доказывает, какой жалкий и постыдный дух царит в немецкой ученой республике ». — Шопенгауэр А. Новые паралипомены… // Шопенгауэр А. Об интересном. М.: Олимп, 1997. С. 396, 398. Следующая его мысль еще более характерна: «Для того, чтобы мою философию можно было излагать с кафедра, должны наступить совсем иные времена». — Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. 1.1. С-138. Это непонимание объясняется во многом несвоевременностью его мысли, которая, как уже показал ушедший двадцатый век, оказалась пророческой.

См.: ФишерКуно. История новой философии… С. 81-82.

Вспомнить хотя бы И. Фихте или Я. Фриза.

Шопенгауэр А. Новые паралипомены… // Шопенгауэр А. Об интересном. С. 383. Эту загадку он связывал с вещью в себе, каковой у него выступает тождество субъекта водящего и субъекта познающего. А поскольку водящий субъект дан самосознанию непосредственно и его непосредственность должна в конечном счете озарить светом все остальные, опосредствованные, познания, то действительной вещью в себе у франкфуртского затворника выступает воля как единственная сущность, независимая от закона достаточного основания. Впрочем, вещь в себе, по Шопенгауэру, — это не только загадка Канта, но и мировая загадка, действительное решение которой дает его философия. См. там же. С. 400.

Следует заметить, что эти две работы после их выхода в свет остались незамеченными. Первый успех Шопенгауэру принесла работа «О свободе человеческой воли» (1839), а известность — «Парерга и Паралипомена» (1851), одну из частей которой составляют знаменитые «Афоризмы житейской мудрости». Слава же, по которой он так долго томился и которая незадолго до его смерти начала перерастать в популярность и сделала его в такой степени модным, что им стали увлекаться не только в философских, но даже в дамских и военных кругах, пришла к нему лишь в старости, в конце его жизненного пути. Но величайшую славу «это таинственное существо из Франкфурта-на-Майне» (как его назвал однажды Джон Ок- сенфорд) приобрело, как и пророчествовал сам философ, лишь после смерти. Сказанные когда-то великим Петраркой слова франкфуртский философ вполне справедливо отнес и к самому себе: «„…вечерняя заря моей жизни будет утренней зарей моей славы". Я, наконец, все-таки прибыл и нахожу удовлетворение в том, что в конце моего жизненного пути вижу начало моего влияния; я уповаю на то, что, согласно старому правилу, оно будет длиться тем дольше, чем позже оно наступило». — Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. Т. 1. М.: Наука, 1993. С. 139.

См.: Шопенгауэр А. О четверояком корне закона достаточного основания… М.: Наука, 1993. С. 7.

См.: Там же. С. 9.

Шопенгауэр А. О четверояком корне закону достаточного основания… М.: Наука, 1993. С. 24.

Шопенгауэр А. О четверояком корне… С. 122.

Там же.

Шопенгауэр А. Критика кантовской философии // Шопенгауэр А. О четверояком корне… X 1. С. 505.

Вот что писал об этом сам Шопенгауэр: «…Платонова идея есть кантовская вещь в себе … Учение Платона, что действительно существуют не чувственно воспринимаемые вещи, а лишь идеи, вечные формы, представляет собою иначе выраженное учение Канта, что время и пространство не присущи вещам в себе, а являются лишь формами моего восприятия… Тождество этих обоих знаменитейших парадоксов обоих великих философов еще никогда не было замечено: вот доказательство, что со времени Канта ни он, ни Платон, в сущности, никем не были поняты. Но оба парадокса именно потому, что, выражая совершенно одно и то же, они, однако, звучат так различно, представляют собою наилучший комментарий друг для друга. Тождество этих обоих великих и темных учений представляет собою бесконечно плодотворную мысль, которая должна стать одной из главных опор моей философии». — Шопенгауэр А. Новые паралипомены… // Шопенгауэр А. Об интересном. М.: Олимп, 1997. С. 78-79.

Шопенгауэр А. Фрагменты к истории философии // Шопенгауэр А. Собрание сочинений в 6 томах. T. 4. Parerga и Paralipomena: В 2 т. T. 1. Parerga. М.: Республика, 2011. С. 103.

Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. T. 1. С. 135.

«Моя философия — заявляет Шопенгауэр, — лишь до конца продуманная философия кантовская». —Шопенгауэр А. Фрагменты к истории философии. С. 103.

Шопенгауэр А. Критика кантовской философии… С. 505.

Шопенгауэр А. Критика кантоэской философии… С. 512-513.

Там же. С. 514.