Игорь Кальной - Философия истории

Стратегия насилия-обороны (СНО) — набеги, грабежи, завоевания, конфискации и экспроприации как чисто принудительный отъем ресурсов и благ у других общностей или групп, а также действия по подготовке к насилию и/или по обороне — обеспечению безопасности от насилия. Если данная стратегия и не универсальна, то крайне широко распространена, поэтому отсутствие насилия требует специальных объяснений. Коммерческая стратегия (КМС) есть налаживание и расширение обмена между индивидами и общностями — дары, потлач, бартер, торговля, ростовщичество, кредитование, инвестирование и т. д. Коммерция, как известно, не исключает принуждения и большой асимметрии в получении выгоды. Данная стратегия осуществляется в той или иной форме всегда при экономической разнородности регионов, наличии и безопасности путей сообщения, слабости или отсутствии стратегии насилия и властных запретов.

Культурная стратегия (КЛС) — заимствование, совершенствование и распространение любого рода образцов деятельности, мышления, общения, которое не направлено прямо на рост материального выхода (как в случае родственной технологической стратегии), но лучше удовлетворяет социо-культурные ценности и потребности субъектов (нередко и объектов) стратегии.

Социо-инженерная стратегия (СИС) — заимствование, совершенствование (гораздо реже — изобретение) и распространение социальных форм для изменения режима социального функционирования — порядка власти, прав на принятие и проведение решений, отношений обмена, доступа к ресурсам и благам. Данная стратегия не то что не универсальна, но, по-видимому, противоречит сущностной склонности к стабильности и рутинизации всех биологических популяций и человеческих сообществ (см. соответствующий закон, сформулированный Р. Коллинзом, Коллинз, 1994, с. 73 (Коллинз Р. Социология: наука или антинаука? // ТЕЗИС, 1994, т. 4). Соответственно, объяснения требует каждый случай принятия социо-инженерной стратегии.

На конкретно историческом материале Н.C. Розов показывает, как реализуются динамические стратегии с учетом вызовов базовых природных факторов. Модель, интерпретированная историческими событиями, не только хорошо их описывает, но и объясняет. Само по себе она уже есть определенная степень формализации, основа ядра теоретической истории. Очень важно, что она хорошо увязывается с ноосферной концепцией философии истории и обнаруживает серьезный эвристический потенциал, прежде всего, для всемирной истории как науки. Модель Н.C. Розова содержит еще один важный компонент. Это тренд-структуры и коэволюция.

Количественные изменения в истории объясняются через понятие тренд-структуры — устойчивого комплекса контуров положительных и отрицательных связей между тенденциями, порожденными динамическими стратегиями. При активизации положительных обратных связей в тренд-структуре имеют место мегатенденции рост а. При достижении порогов величин параметров активизируются отрицательные обратные связи, что приводит к равновесию. При некоторых сочетаниях условий и значений параметров контуры положительной обратной связи начинают работать на отрицательный рост, и тогда имеет место мегатенденция упадка системы вплоть до распада, превращения в ресурс других систем или нового возрождения. Таково принципиальное объяснение больших циклов в истории. Качественные и структурные изменения объясняются через коэволюцию — совместное действие законов эволюции социальных форм, эволюции культурных образцов, эволюции психосферы и эволюции биотехносферы (где «технический прогресс» и биологическая эволюция являются подпроцессами). Тренд-структура и законы коэволюции «сфер бытия» направлены, прежде всего, на объяснение НЕПРЕДНАМЕРЕННЫХ изменений в истории как следствий реализации динамических стратегий.

Исторические системы — социальные целостности с определенными пространственными и временными границами, внутри которых существенные изменения подчинены единой логике развития… В рамках КМИД каждый тип исторических систем отождествляется с устойчивым комплексом динамических стратегий, действующих в рамках единой тренд-структуры, следствиями действия которых являются устойчивые конфигурации (сочетания принципов или законов) коэволюции социальных форм, культурных образцов, психосферы и биотехносферы. С другой стороны, каждый тип исторических систем отождествляется с аттрактором по И. Пригожину (Prigogine I. Values, Systems, Structures and Affinities. Futures, August 1986, pp. 493–507. Rowls J.A Theory of Justice. Harvard University Press, 1971). «Попадание в зону аттрактора» означает резкое усиление контуров отрицательной обратной связи, установление равновесных режимов, медленное эволюционное накопление новых признаков. Социальные кризисы суть «блуждание» системы в бифуркационной зоне. Транссистемные переходы осуществляются в пространстве аттракторов за счет мегатенденций как комплексов положительных обратных связей между тенденциями роста. Ход Всемирной истории описывается как сеть транссистемных переходов между аттракторами — типами исторических систем, вызванных мегатенденциями — взаимоусилением динамических стратегий и их эволюционных последствий.

Применение этой модели к исследованию Всемирной истории позволяют прояснить ряд классических вопросов философии истории. Рациональная философия истории глубоко продумана и ценностно нагружена. Но именно последнее обстоятельство, а также тот факт, что она антропоцентрична делают эту концепцию уязвимой. Рациональность философии истории становится одной из концепций социальной философии, причем основанной на европоцентристском подходе. Рациональность обусловлена не только исторически, но и культурно. Поэтому можно вполне обосновано утверждать, что рациональная философия истории одна из возможных интерпретаций теоретической истории.

Предлагаемая ноосферная концепция философии истории претендует на преодоление культурного плюрализма рациональности. Речь идет не просто о теоретической истории, а научной теоретической истории. В связи с этим не рассматриваются вариативные и не объективируемые рассуждения о человеческих ценностях. Сами по себе как часть той или иной культуры они очень важны как элементы соответствующих сфер и в целом для формирования ноосферы, но включение их в научную методологию неприемлемо, ибо она сразу же субъективируется.

Возможно, со временем философия истории выйдет на проблемы этики. «Разумная» материя, чтобы сохранить себя должна будет найти решение проблемы справедливости. Встанут вопросы о золотом миллиарде и всех остальных, оставшихся далеко позади; о транснациональных корпорациях, эксплуатирующих человечество, или кибер-лордах, снимающих ренту с Интернета, паразитирующих на этом, и ограничивающие возможности еще более быстрого развития человечества; о преодолении базовых биологических потребностей для всех людей и расширения ноосферы. Тренды прослеживаются от Нюрнбергского процесса и Международного трибунала к Декларации прав человека, Киотскому протоколу, борьбе за нераспространение ядерного оружия и к концепции устойчивого развития. Но все это не разрешимо без легитимации международной политической власти, которая должна все же удовлетворять общечеловеческому пониманию справедливости, где удовлетворение базовых биологических потребностей вряд ли вызовет у кого-то возражения, как общепризнанно цивилизованными народами право человека на жизнь. Но все это вопросы о должном, а предметом науки является объективное сущее.