Игорь Кальной - Философия истории

Мифы периода становления письменной культуры носят эсхатологический характер. Они повествуют о вселенском пожаре или потопе, но и то и другое не означает гибель мира. Вселенские катаклизмы ведут к возрождению и обновлению, к очищению мира от «порчи». Место хаоса занимает космос как мера упорядоченности и организованности.

Но миф — это не только далекое прошлое. Он является составной частью мировоззрения в любую эпоху. Простота и образность мифа, его синкретизм и этическая нагруженность помогают на индивидуальном уровне преодолевать принципиальную ограниченность сознания, достойно встречать одиночество и переживать отчуждение, находить оптимальную для собственного понимания модель объяснения происходящих событий, обретать выдуманную, но удобную почву под ногами со своей мерой понятий свой-чужой, добро и зло, прекрасное и безобразное. Это обеспечивает возможность сформировать взгляд на историю, в которой не происходит ничего нового, где время обратимо и «это пройдет», ибо «ничто не ново под Луной» в условиях, когда меняется только форма, а содержание сохраняется.

Однако мифологизация истории на индивидуальном уровне влечет за собой не только упрощение, схематизм, но и рождает фатальность, пассивность, нечувствительность к происходящим событиям, а стало быть, и безответственность за судьбу мира. Не следует забывать, что мир — это не только Вселенная, это и мир нашего окружения, семья, среда обитания, рабочий коллектив. Стало быть, мифологизация истории — это не только позитив, но и издержки, которые негативно сказывались на судьбе человечества.

Для мифологического мировоззрения характерна вера в абсолютную трансцендентность. Другими словами, мифологическое мировоззрение порождает внеличностное, внесоциокультурное начало, которое определяет судьбу бытия в мире, в том числе и судьбу бытия человека, его историю. В результате человеческая деятельность попадает в зависимость от этого начала. Это начало выступает как первопричина. Первоначало диктует вечно повторяющуюся схему, которая включает: рождение — расцвет (золотой век) — истощение (деградацию) — катастрофу (вселенский пожар или потоп) — возрождение — расцвет — деградацию — катастрофу, и т. д. Катастрофа — это не конец, а начало. И в этом смысле апокатастасиса не следует бояться, ибо он есть естественное восстановление разрушенной гармонии мира. Апокатастасис есть утверждение вечности над временем, Эона над Хроносом, возвращение на круги своя (в исходное положение).

Общий пафос мифотворчества — это внесение в природную и социальную сферу порядка, который обеспечивал переход от хаоса к космосу, устанавливал равновесие между природой и культурой, помогал разрешить противоречие жизни и смерти. Антиномия жизни и смерти снималась мифологическим представлением о загробной жизни, содержание которой определялось мерой соблюдения норм поведения при жизни.

Таким образом, миф принципиально не только социален, но и рационален так как ориентирован на объяснение и санкционирование установленного порядка. Другое дело, что рациональность мифа особая. При всей похожести на другие формы рациональности, она похожа только на себя. Мифологическому времени соответствовал и мифологический историзм, который можно определить как «сменяющуюся неизменность», обеспечивающую передачу социального опыта от поколения к поколению. Деградация космоса и нарастание хаоса ставится в зависимость от нравственного состояния в системе «природа — общество — человек».

В целом, мифологизация истории демонстрировала ее упрощение и схематизм, покой и веру, что «и это пройдет», фатализм и пассивность, а стало быть, и безответственность за свое отношение к миру.

Если миф можно рассматривать в качестве первой ступеньки постижения истории, то религия как производное мифа претендует быть еще одной ступенькой освоения человеческой истории человечества.

Возникновение единобожия (монотеизма) внесло существенную редакцию в толкование времени и, соответственно, в понимание истории человечества.

Место безличного космоса, равнодушного к человеку, занимает Всевышний, для которого нет ничего важнее собственного творения и таковым является человек. Поэтому Бог постоянно вмешивается в дела человеческие, управляет ходом истории. В отличие от мифологического представления, религиозный образ истории обретает характер необратимого линейного процесса. Необратимость времени, уникальность каждого момента означает конец мифологическому «вечному возвращению», повышает ценность истории, ибо речь идет об испытании людей на пути их спасения. Спасение возможно благодаря усилиям души, которая «обязана трудиться», т. е. стремиться к Богу, преодолевая тяготы земного бытия.

Первоначально апофатическая богословская концепция заявляет о том, что сущность Бога недоступна человеческому разуму, но она может открыться прямо и непосредственно в форме озарения, ибо божественной милости озарения удостаиваются не «знающие», а «верующие» — чистосердечные, ведущие праведный образ жизни.

Христианство сформировало первую концепцию всемирной истории. Таковой является история единого человеческого рода, произошедшего от Адама и Евы, но утратившего свое естественное единство вследствие грехопадения. С тех пор миру Божиему противостоит мир земной, который несет на себе печать грехопадения. Мир земной тленный, ибо подвержен порокам.

За несовершенство и зло земного мира отвечает человек, и только человек. Искупление «первородного греха» и является условием «возвращения» человека к исходному состоянию райского блаженства.

Всемирная история предстает как история деяний Господа. Она включает: Творение — Воплощение Христа — Второе пришествие — конец Тысячелетнего Царства. На этом пути каждый временной интервал (прошлое, настоящее и будущее) заявляет о своей самодостаточности.

В своей монографии «Категории средневековой культуры» А.Я. Гуревич подчеркивает, что «наличие этих опорных точек во времени с необычайной силой „распрямляет“ время, „растягивает“ в линию и вместе с тем создает напряженную связь времен, сообщает истории стройный и единственно возможный в рамках этого мировоззрения план ее развертывания» (См: монографию М., 1984., с. 121).

Отныне история приобретает телеологический (целеполагающий) характер. Линейность и необратимость, а также «конец времен» все расставляют на свое место, выносят справедливый приговор каждому «по делам его», делают историю особо значимой в жизни человека, побуждают его стремиться к спасению.

В отличие от мифологического (синкретического) образа истории с ориентиром на циклы природы и ритмы Вселенной, религиозный образ истории, расщепив время на прошлое, настоящее и будущее, заявляет о своей значимости. Властно вторгаясь в жизнь человека, религиозный образ истории заставляет его определиться со смыслом жизни, и сделать выбор своего образа жизни. Идея апокатастасиса сменяется идеей апокалипсиса — вселенской катастрофы природы и общества, как представительства земного мира.