Пятигорский Моисеевич - Кто боится вольных каменщиков? Феномен масонства

«Те, кто предсказывал смерть религиозной веры и церквей, поторопились. Возрождение церквей в 1980-х, так же как и продолжающиеся успехи евангелической религии и личной веры… доказали это. Но… в 1920-х гг…. организованные религии… переживали беспокойный период трансформации»: Ibid. Р. 158.

Ibid. Р. 150–161.

Ibid. Р. 99, 101.

Он произошел весной 1987 г.

Когда мой близкий друг, диакониса из Оксфордшира, прочла этот фрагмент, ее реакция была резкой: «Ваш американский масон ничего не усвоил из христианства. А именно: ты должен в своем сердце осознавать, что люди, окружающие тебя в Майями, посланы тебе Богом, чтобы ты не чувствовал себя одиноким. А во-вторых, он не понимает, что смерть — это нечто такое, для чего надо работать , а не бороться с ней, ведь это воссоединение с Богом». Вот такая интересная англиканская критика масонского «экзистенциализма».

Я уверен в том, что исламский фундаментализм является прямым следствием двадцати лет разнузданной секуляризации в Иране (и, в меньшей степени, в Египте) и реакцией на нее. Спектр фундаментализма на самом деле намного шире. В настоящее время его можно наблюдать во всех христианских религиях, в иудаизме и даже в буддизме, в особенности на Шри-Ланке. Он является центробежным по самой своей природе, никогда не ограничиваясь религией, но имеет тенденцию (по масштабу и применению) оказывать влияние на все общество и управлять им.

DumerilL. Op. cit. P. 25, 30.

«Масон, a также священник, из Канзаса… сказал: “Франкмасонство — это не только братство, но и церковь”»: Ibid. Р. 31.

Ibid. Р. 68.

Ibid. Р. 48.

«Попытка модернизировать масонство… не была проведена достаточно последовательно, чтобы обеспечить жизненность ордена… Неспособность сбросить балласт, состоящий из его религиозных компонентов, оставила орден в состоянии неприемлемого несоответствия со все более секуляризующимся миром и привела к упадку [в 1930-х] его популярности и престижа, от которого он никогда не смог вполне оправиться… Значение попыток модификации масонства лежит в том, что они проливают свет на трансформацию ценностей среднего класса…»: Ibid. xiv.

Deutsch М. Op. cit. Р. 5–6.

Garland М. Masonic Effusions. London, 1819. P. 72.

Ibid. P. 70

В 1970 г. их число составляло 3 763 000 (7,6 %), а в 1995-м — около 4 600 000 (менее 6 %).

То, что тема истории является основным элементом индивидуального сознания или коллективной идеологии, является общей чертой европейского мышления — банальность, о которой не стоит и упоминать. Однако интересно ответить на вопрос: а осознает ли человек свою историю как «реальную» историю, а не просто способ мышления о себе и мире, и если да, то до какой степени? Когда Маркс в 1860-х гг. выдвинул концепцию классовой борьбы и способа производства в качестве содержания исторического процесса, он имел в виду, что это не просто манера, или даже «метод» его исторического мышления, но две фундаментальные основы объективной истории («Я творю сущность истории и воздаю каждому то, что ему причитается»). У франкмасонов роль такой исторической объективности приписывалась, вероятно, библейской истории. И тот и другие почти в равной степени не сознавали интенционалъный и тематический характер своих исторических концепций.

Стоит отметить здесь, что для американских франкмасонов это было не так, поскольку они получили свое масонство уже сформированным и «готовым для того, чтобы играть с ним». То есть эта работа уже была проделана за них английскими франкмасонами, и им не было нужды чувствовать, что они делают что-то странное или искусственное.

Вот почему, вероятно, реакция против «чистого символизма» среди самих масонов всегда была либо христианской, либо каким-то иным образом мистически-ориентированной.

На основании этого можно предположить, что, хотя масонские Великие Ложи (или некие подобные организации) существовали (или могли существовать) в других частях Европы или Ближнего Востока, ни одна из них не дожила до времени основания Великой Ложи Англии. Более того, все нерегулярные, отколовшиеся и даже аномальные масонские общества в Европе, а также и во всем мире происходят пря

мо или косвенно от этого одного первоначального источника.

Ibid. Р. 307.

Findel J G. Op. cit. P. 12–13. Здесь Финдель устанавливает рамки исторической дискуссии для будущей масонской историографии. Через сто двадцать лет Дайер сформулирует их ретроспективно: «Две основных темы возникли в последние двадцать лет до столетия Ложи Quatuor Coronati Одна состояла в возросшем интересе к изучению лекций Уильяма Престона… другая — продолжение сопротивления молчаливо принятой теории столетней давности, согласно которой мы все происходим неким загадочным образом от средневековых строителей…»: Dyer С. The History of the First 100 Years of the Quatuor Coronati Lodge N.2076. London, 1986. P. 53–54.

FindelJ. G. Op. cit. P. 17–18.

Ibid. P. 21–23.

Ibid. Р. 23.

Ibid. Р. 28–29.

Ibid. Р. 48. При этом остается необъясненным тот факт, что все засвидетельствованные немецкие ложи после 1717 г. были санкционированы и уполномочены Великой Ложей Англии. Для чего это было нужно, если у них была своя непрерывная линия преемственности, по образцу которой, как утверждается, английское масонство моделировало свою?

Findel]. G. Op. cit. R 62–63.

Ibid. P. 64.

Кем были каменщики, противопоставленные тем, кто принадлежал к гильдиям «Строителей», неясно.

Ibid. Р. 65. Кажется, что это противоречит его более раннему утверждению, что в 1717 г. английские масоны взяли законы, нормы, обычаи Steinmetzen за образец.

Vehme было тайным обществом, очень могущественным в 14-м и 15-м вв. Оно имело собственные суды Справедливости, собственные законы и средства их применения в отношении любого человека, живущего на территории его тайной юрисдикции.

Ibid. Р. 69.

Ibid. Р. 71–72. См. прим. 16.

FindelJ. G. Op. cit. P. 80.

Как большинство историков его времени (и как многие современные историки), Финдель был не в состоянии отделить легендарный характер содержания текста от легенды о самом этом тексте.