Коллин Клири - Что такое руна? И другие эссе

Наконец, мы должны отметить ещё одно особое родство между освящением и волей. Существует возможность понять каждый акт освящения как акт воли, где воля попросту значит (очень широко) изменение того, что есть таким образом, что идеал или то, что должно быть, проявляется в этом. Простой пример внесёт ясность. Когда мы берём дерево или камень и вырезаем изображение бога на нём, это воля — и освящение. Во-первых, мы должны быть открыты для проявления Бытия дерева или камня — и их проявлению самих себя, как подходящего сосуда для вмещения образа бога. Далее мы работаем с этим материалом, буквально меняя его, чтобы выпустить бога который дремлет внутри. Все такие акты придания формы естественному, дабы раскрыть священное, являются актами освящения и воли. «Придание формы» о котором я говорю, может иметь место только в уме, как когда мы «видим» что роща является местом встречи с богами. Роща теперь «изменена», но не в физическом плане. Таким образом, в определённом смысле все акты освящения являются актами воли — но не все акты воли являются актами освящения, как показывает пример со строительством дома.

В общем, каждый из трёх близко связан с двумя другими. И именно все три предоставляют нам образ фундаментальных аспектов человеческой природы. Только люди обладают ekstasis, волей и освящением. Только люди могут быть открыты, почтительно или непочтительно, Бытию сущего. Только люди меняют форму мира, во благо или во зло, в соответствии с представлениями о должном. Только люди воспринимают измерение сакрального; только люди освящают вещи. Быть человеком значит обладать этими тремя характеристиками в динамическом взаимодействии.

Однако человеком может быть опасно, что помещает нас в весьма трагичное положение. Как минимум это так — или в особенности справедливо — для западного человека. Как я сказал ранее, как негативная, так и позитивная форма воли основана на ekstasis. Любое вдохновение кажется благим в начале, но мы часто бываем обмануты и сбиты с толку ekstasis. Один, бог ekstasis, не является полностью доброжелательным богом. В нас и в нём есть способность заблуждаться: заходить слишком далеко, извращать и портить во имя «благих целей», восставать против всех ограничений воли и знаний. Один — это и Ginnarr (Обманщик) и Sanngetall (Истец правды). Он и Svafnir (Приноситель сна) и Vakr (Пробудитель). Он и Bolverkr (Злодей) и Fjolnir (Мудрец). Внутри нас присутствуют те же самые оппозиции. Мы способны открываться Бытию — и быть слепы к нему. Мы хотим обрести тайну — и уничтожить её; проникнуть внутрь всего и уничтожить все тайны. Я назову это, опираясь на труды Освальда Шпенглера, фаустовским элементом в нас — в западном человеке — и в Одине, нашем боге [97] В своём знаменитом эссе Карл Густав Юнг пишет что «бог немцев — Вотан, а не общий христианский бог». Вотан (Один), говорит Юнг, «это основополагающая характеристика немецкой души» и «Вотан представляет первобытный немецкий фактор и что он — самое точное выражение и неподражаемая персонификация основного человеческого качества, которое особенно характеризует немца». Хотя большая часть юнговского эссе — написанного в 1936 году — имеет дело с современной (ему) Германией, мы должны понимать его в этих отрывках как говорящего о германских народах в общем. См. С. G. Jung, «Wotan» in Civilization in Transition, The Collected Works of C. G. Jung vol. 10, trans. Gerhard Adler andR. F. C. Hull (Princeton: Princeton University Press, 1970), 191, 186. (о «фаустовском» аспекте я расскажу гораздо подробнее в дальнейшем в этой книге).

Один иногда помогает людям и направляет их к истинному и благому, а иногда обманывает и ведёт их к погибели. Он чудесен и ужасен. Он без предупреждения меняет стороны и нарушает соглашения. Он стремится к тотальному знанию, истязая своё тело на Иггдрасиль девять ночей, чтобы овладеть рунами и жертвует один глаз, чтобы испить из источника Мимира. Один получил вневременную мудрость из источника Мимира — но пожертвовал при этом частью своей способности воспринимать настоящее и сиюминутное. Западный человек совершил аналогичную жертву, теряя настоящее взамен предвидения будущего, идеала; теряя землю в предвосхищении того во что можно оформить землю.

В своём эссе «Вопрос о технике» Хайдеггер замечает, что техника является особым видом «раскрытия». По сути, она раскрывает природу как сырой материал для человеческого использования. Хайдеггер называет это der Bestand, понятие, которое переводится как «наличное состояние». Но что это за часть наших наклонностей, что заставляет воспринимать землю как наличное состояние? Хайдеггер отвечает на этот вопрос характеристикой современности как das Gestell, что переводится как «постав». Модерн характеризуется тем, что западные народы проявляют тенденцию желания не просто упорядочить или переупорядочить природу, навязать ей некую систему, но также вкопаться в природу с теориями и предположениями, всегда ожидая от природы что она в определённом смысле упорядочит себя в соответствии с нашими «рациональными» идеями.

Этот образ мышления не «современный»: он всегда существовал, в основе самого мира и Один является его воплощением. В соответствии с германской космогонией, известному нам миру предшествовало время когда титанические существа возникали случайно: огонь и лёд соединившись породили великана Имира, которого Младшая Эдда описывает как «злого» (illr). Мужчина и женщина появились из его подмышки. Одна из ног спарилась с другой и у них появился сын. Космическая корова Аудумла лизала ледяной булыжник, пока оттуда не появился человек и так далее. Титанический период это время чудовищных существ и чудовищных рождений, без всякого реального порядка или регулярности.

Далее вместе появляются сыновья Бёра, сына Бури: Один, Вили и Be, которые обладают новым видом сознания. Они имеют способность видеть какой эта хаотичная Вселенная может быть. Охваченные этим вдохновением они убивают «злого» Имира, расчленяют его и создают знакомую нам Вселенную из его останков. В новой Вселенной всё ещё есть чудовища (те же великаны), но также существует и красота, а подобное рождает подобное. Существует порядок и регулярность.

Первым действием Одина стало отрицание мира как он есть и навязывание ему нового видения космоса. Имир выступает здесь в роли «наличного состояния»; Один и его братья «поставляют» его. Они убивают его и изменяют форму настоящего в форму долженствующего.

Мир, в котором мы живём, таким образом, берёт начало в убийстве и живём мы на трупе жертвы. Мы, сыновья Одина, убиваем то, что есть и трансформируем в соответствии с нашим видением должного с тех самых пор. Мы воплощаем его дух, и этот дух является нашей великой добродетелью и великим проклятием. Это источник всего прекрасного и всего ужасного в нас.