Коллин Клири - Что такое руна? И другие эссе

Да, можно утверждать что Асатру это лишь одна из вариаций индоевропейской духовности и что все эти народы — в дохристианские времена — практиковали свои народные религии близко связанные с Асатру. Однако было бы большой натяжкой утверждать, что только потому, что это так, мы должны беспокоиться о том, что происходит с негерманскими европейскими народами. Кажется, используя логику моего эссе, можно в лучшем случае утверждать, что последователи Асатру подлинного североевропейского или германского происхождения должны беспокоиться об интересах других людей такого же происхождения. Но сказать, что они должны быть «Белыми Националистами» — это уже слишком.

Определённо, это выглядит как серьёзный довод против, хотя на самом деле им не является.

Давайте начнём с очевидного факта, который я пока не упомянул: для людей естественно предпочитать тех, кто похож на них, и чувствовать к ним большую симпатию. Основа этого заложена в генетической схожести. Братья больше заботятся о своих родных сёстрах, чем о троюродных — даже если все они выросли вместе. Кузены обычно больше заботятся друг о друге, чем о соседях, даже в том случае, если соседи из той же этнической группы. И соседи одной этнической группы обычно больше заботятся друг о друге, и больше доверяют друг другу, чем соседям из другого района и из другой этнической группы.

Довольно естественно для англичанина чувствовать более крепкую связь с другим англичанином, чем с испанцем. Вполне естественно для меня, чьи предки были в основном из германских народов (несмотря на моё ирландское имя), чувствовать большую близость к англичанину, а не испанцу. Но бывают случаи, когда я чувствую большую близость к испанцу. Например, если я столкнусь с одним из них, путешествуя по Нигерии. В таких обстоятельствах культурные, темпераментные и даже языковые различия отойдут на второй план. Если же рядом окажется датчанин, то, скорее всего, мы сблизимся с ним больше чем с испанцем. Однако с испанцем я также сближусь ведь, в конце концов, он похож на меня (просто не в такой степени).

Так кто составляет наш народ? Вполне естественно для меня и других таких же как я чувствовать наибольшую близость к таким же североевропейцам. Другие европейцы тоже похожи на меня, в широком смысле, они тоже мой народ. Здесь пригодится аналогия семьи и дальних родственников. Я всегда буду чувствовать наибольшую близость с близкими родственниками, но у меня также будет связь с кузенами, хоть и не такая сильная. Приведу избитый пример: если мой кузен Альфред будет тонуть в озере, и рядом с ним будет тонуть абсолютно незнакомый мне человек, при этом у меня будет возможности спасти только одного, я спасу своего кузена. И никто не будет меня винить.

Если будет тонуть белый незнакомец и чёрный, а спасти можно будет только одного, то кого я спасу? Скорее всего, я инстинктивно буду спасать белого — и это будет также естественно (и не злонамеренно) как спасение одного из членов семьи вместо незнакомца. Хотя, вне сомнений, меня непременном назовут «расистом». Для меня не будет иметь значения, будет ли белый датчанином или греком. Я инстинктивно захочу ему помочь, просто потому, что он «как я». Безусловно, такие естественные предпочтения нужно культивировать и приветствовать. Такое поведение совершенно неприемлемо для христианства (которое позволяет отдавать предпочтение только христианам, да и то не взаправду) и оно является абсолютно «языческим».

До сих пор моё эссе вроде бы всячески предписывало последователям Асатру заботится о членах своих групп. На самом деле, я просто подталкиваю их поразмыслить над связями со своей группой, которые они уже чувствуют — будь они осознаны или нет — и принять их без стыда. Однако сегодня я не чувствую связи только с северными европейцами, я чувствую связь с белыми людьми вообще.

Для нас естественно считать мультикультурализм, массовую небелую иммиграцию в Европу и Америку и падающие демографические показатели полной катастрофой. Но здесь, как и всегда, срабатывает «коварство разума». Во всём этом заключён позитивный эффект, ведь упомянутые проблемы могут выковать чувство европейской — или белой — идентичности и единства. Взгляд в глубину веков отрезвляет: совсем недавно было время, когда европейские народы не могли увидеть ничего похожего друг в друге. Англичане были смертными врагами испанцев, немцы сражались с австрийцами, а австрийцы с итальянцами и так далее. Сегодня это кажется почти невероятным. Тот факт, что причиной некоторых из бесчисленных братоубийственных конфликтов были различные направления христианства попросту отвратителен.

Разумеется, либерал может возразить, что меняющиеся исторические обстоятельства сложились таким образом, что теперь мы чувствуем большую связь с представителями другой расы. Также как англичане и испанцы теперь чувствуют между собой больше сходства, чем различий, также и мультикультурализм привёл к тому, что мы чувствуем естественную симпатию к китайцам или нигерийцам. Доказательством тому служит возрастающее количество межрасовых браков, к тому же сегодня у всех (кроме белых расистов) есть хотя бы один друг иной расы. Не склоняет ли моя позиция к лицемерному игнорированию естественных чувств, которые мы теперь ощущаем к другим расам? Или, другими словами, не рекомендую ли я своим читателям произвольно отказываться от некоторых своих естественных чувств, а другие принимать?

Данное предположение базируется на ложных утверждениях и узком понимании «естественных чувств». Во- первых, люди разных рас всегда были способны симпатизировать друг другу и сближаться. Кроме того, люди — любой расы — образуют союзы с существами других видов, как может подтвердить любой обладатель домашнего животного.

Но правда в том, что люди разных рас формируют крепкие союзы только в экстраординарных обстоятельствах (например, если они сидят в одном окопе). В другом же случае такие союзы обычно носят временный характер и поверхностный (как в случае с коллегами по работе). Да, межрасовые браки более распространены сегодня чем раньше, но подавляющее большинство людей всё ещё предпочитают находить супруга в своей среде. При этом статистика разводов в межрасовых парах значительно выше, чем в обычных. И да, это правда, что сегодня у каждого есть друг другой расы — у каждого человека в телевизоре, вот в чём дело. В реальности же люди предпочитают компании из таких же, как они и формируют крепкие союзы с такими же, как они — говорим ли мы о женатых парах, друзьях, соседях по комнате, коллегах, деловых партнёрах или ещё о ком.

Вернёмся к упомянутому ранее примеру: возможно ли, что помимо датчанина и испанца я сдружусь с нигерийцем? Вполне. Но едва ли дружба будет столь крепкой. И если во время моего визита возникнет конфликт, если нигерийцы начнут убивать белых (как это происходит прямо сейчас с белыми фермерами в Зимбабве), я без колебаний присоединюсь к датчанину и испанцу и, возможно, совершенно забуду про своего друга нигерийца. (Дизраэли был прав: «Раса это всё. Другой правды нет»). Наконец, мы также не должны забывать что «естественные чувства» не ограничиваются симпатией. Есть и другое естественное чувство — антипатия. Антипатия рождается из различия; чем больше разница, тем сильнее вероятность антипатии. Давайте примем все наши естественные чувства, как горькие так и сладкие.