Михаил Попов - Диалектика. Ключ к истине

Нет.

Нету такого, а раз нету – и статью не будем вашу печатать, и книгу не будем вашу печатать. Я понял, что единственный способ это обойти – это говорить не про развитой социализм, а про развитие. А много ко мне подходило людей, говорили: а давай напишем «в условиях развитого социализма», ту же статью берем старую и пишем: «…в условиях развитого социализма». Я говорю: не, давайте вы сами. А где сейчас певцы развитого социализма, кому давать Нобелевскую?

Поют о чем-то другом теперь.

О чем-то другом поют. Они что-то находят вроде того, как «перестройка», – отпел Горбачев про перестройку, Ельцин стал петь про реформы. А что такое реформы? Вы за реформы или против реформ?

Я – за.

А вы подумали, какая может быть реформа? Форму вашу эту забирают, а другую дают грязную, отвратительную, еще и отравленную.

Как положено, нет, не подумал.

Нет, не подумал. Как может быть… Представляете, есть корабль, он идет по морю. Цель корабля – плыть.

Наверное, приплыть куда-то.

Куда-то надо приплыть. Вот как я могу быть просто за реформы? А реформа, между прочим, «Учение о сущности», вторая книга – почитайте про форму и содержание. Допустим, вы там что-то не поймете, уважаемые читатели, но вы поймете, что форма содержательна, а содержание оформлено. Если вы измените форму, может измениться содержание, оно не может не измениться. Скажем, человек: конечно, у него главное – мозг, сердце и другие жизненно важные органы, но если 60 % кожи обожжено, человек умирает. Я был в ожоговой больнице, я знаю, чем это кончается. Это форма, а форма-то содержательна, без формы не бывает ведь содержания. Бесформенное – это безобразное. Поэтому вот как угодно менять форму опасно… А политические проходимцы говорят: мы содержание не будем трогать, все будет социалистическое, только форму поменяем. Форму поменяли – ничего не стало социалистического. То есть с нами поступают, как с телятами. Кто виноват – те, кто так поступает? Не знаю. Скажут: хорошо, ребята, вы взялись, вы объявили – вы за социализм, вы за коммунизм, вы будете бороться… Боритесь! Нет, а вы начали даже пионеров приучать: «Юные пионеры, к борьбе за дело Коммунистической партии будьте готовы!» А те говорят: «Мы всегда готовы!» Так оказались не готовы и коммунисты, и комсомольцы. А комсомольцы оказались готовы, как Ходорковский, к тому, чтобы стать первыми капиталистами. А другие, которые… куда-то в правительство пошли.

Не растерялись, да.

Они не растерялись, они празднуют этот День комсомола, они понимают, что комсомол много им дал.

Всё фактически.

Да. Я ничего плохого про комсомол сказать не могу, я был секретарем комсомольской организации и в школе, и в вузе, и даже на полставки был на матмехе секретарем, но я тоже понимаю, что если вы не берете коммунистическое содержание, то от этой вашей формы ничего хорошего не будет. Вот поэтому бесцельное реформирование – это страшная штука. Вот сейчас все время что-нибудь реформируют: давайте, вот медицина нуждается в реформировании. Это что значит? Опять что-нибудь будут отнимать? Уже люди должны понять, что если говорят о реформировании – что-то будут забирать.

Это да.

Это точно.

Вот недавно как раз про реформу образования говорили. Мне интересно: вот было советское образование, мы живые свидетели, какое оно было, – неплохое.

Что значит – неплохое? Самое хорошее оно было. Не надо так его принижать, не надо – неплохое.

Я чтобы не возбуждались граждане.

Это вроде как я скажу, что вы… вместо того, чтобы сказать «умный», я скажу «неглупый». Нет, все-таки «умный человек» лучше же звучит? Или «не дурак» – чего здесь хорошего-то?

А вот сейчас что стало? То есть в результате реформ, как я…

То было неплохое, а сейчас нехорошее.

Да… Примитивным умом, так сказать, реформируют для того, чтобы стало лучше, как мне кажется, и для этого затеваются реформы. А если стало хуже, то что это было? Нужны ли ваши реформы? Вы что вообще, кто это придумал?

Значит, весь вопрос в том, какие реформы, о содержании реформ должна идти речь.

А самое главное – а кто теперь за это ответит, что вы детей идиотами выращиваете безграмотными?

А пока вот этот класс у власти, никто и не ответит.

Никто!

Потому что слишком… очень умные будут у вас после этого образования, будут сильно критиковать, еще и задумаются над этим делом, а это не всем нравится, что задумываются. Вот вам нравится, что люди задумываются, а не всем это нравится. Пусть задумываются, но надо сделать так, чтобы у них не было достаточной базы как следует обдумать это дело. Почему это должны люди делать самостоятельно и понимать. Вообще-то человек учится, то есть учит себя, поэтому и не вас учат, а вы учитесь, поэтому ссылаться на то, что вас недоучили… Ну, вам немножко дали – скажите спасибо. А вам что закрывают, чего вам не дают? Гегеля не дают читать? Читайте! Ленина не дают читать? Читайте! Маркса не дают? Читайте, пожалуйста. Все что угодно есть, уж не надо так ставить вопрос, что нам не дают. Народ тоже не надо освобождать от ответственности за то, что он где-то проспал или он все ждал, что скажет первый секретарь.

Ну, хорошо: Сталин был умный человек, а пришел дурак или предатель. Это же предатель Хрущев, он написал: убрать диктатуру пролетариата, главное в марксизме; это та точка, на которой кончается первая фаза коммунизма и начинается переходный период от коммунизма к капитализму. А он очень большой оказался, смотрите: с 1961 года, когда вам сказали, что упорная борьба, кровавая и бескровная, насильственная и мирная, военная и хозяйственная, педагогическая и администраторская, завершается. То есть это как Троцкий сказал: армию демобилизуем, во время Брестского мира, мирный договор не подписываем – и сразу немцы пошли вперед и захватили всю Украину, и дальше, если бы не начали с ними воевать снова, ну и не подписали бы мирный договор, подписали мирный договор уже на худших условиях гораздо – ну все бы пропало. А тут вам объявила партия, руководящая сила класса, который диктатуру осуществлял, что всё – диктатура заканчивается, то есть правящим классом мы больше не будем. Володейте, кто хотите. А мы будем что делать? Те люди, которые это провозгласили, они рассчитывали, что они где-то будут потом на хороших местах, и я это наблюдал: на хорошие места все пошли из партийного аппарата и государства…

Естественно…

Но перед этим что были за реформы: машинно-тракторные станции Хрущев убрал, поскольку это была рука рабочего класса в деревне, колхозы разорил, потому что нужно было купить все эти тракторы и комбайны, они разорились на этом, а дальше какая там ремонтная база – из двух комбайнов один, из трех тракторов два собирали и т. д. Дальше: министерства долой – совнархозы сделаем, как при Ленине, дескать. Так при Ленине еще не было социализма, еще не сделали централизованное хозяйство. А вы сделали опять совнархозы и уничтожили централизованное управление всем хозяйством. Какой научно-технический прогресс, какая производительность труда? Дальше что было сделано при том же самом Хрущеве: поворот к тому, что цены начинаем повышать, – когда это началось? При Хрущеве на мясо и масло стали повышать. Так вы сделали единственным источником повышения доходов трудящихся повышение их зарплаты. А вы бы снижение цен оставляли на все остальное, кроме масла и мяса. Вот на мясо и масло не надо понижать, потому что их маловато, а давайте на остальное понизим, и люди возьмут остальное. Поэтому нормальный путь повышения благосостояния народа – это понижение цен. Ну, раз у вас производительность труда выросла, производство выросло, сделали больше книг – ну понизьте цены на книги. А сделали больше мяса – ну понизьте цены на мясо, а если на мясо производительность не выросла, что вы понижаете? Ведь повысить зарплату, просто зарплату – это понизить цену на мясо означает и на масло. Потом начинаются эти очереди, потом говорят: социализм – это очереди. Нет, дорогие товарищи, социализм – это не очереди, очереди начались тогда, когда начался переходный период от социализма к капитализму, это становление капитализма. А становление, мы знаем, что такое, – там две тенденции: одна к сохранению того, что было, того бытия, которое было, коммунистическая тенденция еще остается, а другая тенденция, буржуазная, она вовсю уже действовала, потому что ей препятствий не было никаких.