Олег Поль - Остров Достоверности

Святой пребывает в Боге, как это доказано в части 2-й; но необходимо, чтобы он видел преображенную тварь, а если он видит ее, — то от большого богатства своего. Творец видит именно великолепие твари, но не пребывает в Боге, а если да, то лишь поскольку он свят. Потому-то чаще всего творец осужден не знать определенно воли Божьей в каждом действии своем, лишь догадываясь о ней. И здесь-то и открывается с полной очевидностью, что творчество обращено к твари и постигается именно тварь, что творец, со всей своей творческой мощью бессилен постичь конкретное определение воли Божией о том или ином человеке, о том или другом действии, тогда как святой, может быть лишенный всяких задатков творческой силы, однако постигает волю Божию. столь ясно разумея личное, понимая личный характер сущего, творец не умеет лично беседовать с Богом. Наоборот, святой может не ощущать личного характера бытия, даже быть склонным к несколько безличному пониманию Царства Божия, и однако иметь способность вопрошать Бога о той или иной личности, вопрошать, как личность, и слышать ответ. В этом трагедия творчества, и переживание этой трагедии, то есть точное самопознание и вытекающее отсюда смирение есть оправдание и искупление творчества.

21. В последний период мировой истории, когда близок уже будет день суда, т. е. встречи вселенной, которая существует, и той, которая должна существовать, Небесный Иерусалим метафизически приблизится к земле и станет более чем когда-либо доступен творческому созерцанию. В эту эпоху те силы, которые вызвали самое отпадение мира от райского существования и вовлекли егов современное его состояние, в котором он подчинен закономерности косного вещества, напрягут силы на борьбу с вселенной грядущей. Антихрист со своим пафосом закономерности в полноте зрения мировых законов, каким обладают учителя его демоны, попытается прельстить людей счастьем в этом мире и властью над природой, чтобы они отреклись от Царства Небесного. Силу знания законов природы он явит в чудесах, а красоту падшей вселенной, лежащей в гробу закономерности, будет восхвалять силой творчества. Так столкнутся две творческие силы: сила Христова, которая из мира закономерного бывания вперяет взор в трансцендентно-пребывающий мир антихристова, устремляющая взор в бесконечность вдоль реки бывания. Эти два направления творчества поведут борьбу за власть в умах.

Творчество есть власть, и притом страшная власть: не над телом только, а над вечной участью человека. Творчество очаровывает и увлекает человека почти против воли, и потому ответственность за его устремленность в значительной степени ложится на увлекшего его художника. Творец-художник может возводить ум к Небесному Граду, но может зажигать и злые страсти дурными картинами. Творец-музыкант может раскрывать софийные настроения природы, и может обращать волю к гордому буйству и страстям. Творец-политик может уменьшить борьбу людей и примирить враждующих и может разжечь ненависть. Всех сильнее поэт: иногда одно слово его может изменить жизнь человека. Возможно и божественное и демоническое творчество. Творец устремляет многих по тому же пути, по которому движется сам, и в результате жизненный раскат влечет его вместе с прельщенными им с необычайной силой в одном направлении — это раскат, определяющий вечную судьбу людей, а через них и всей природы.

И так и нужно, чтобы творец обладал духовной властью. Это печать царственного достоинства человека. Этой властью — раскрывать умозрения сущностей, человек и должен обладать по замыслу Божию, только человек должен при этом духом прозорливости всегда знать волю Божию и в согласии с ней действовать. Иначе говоря, согласно божественной идее человек должен быть творцом и святым. В последние же времена истории, при недостатке святости, поскольку люди будут надеяться только на свою творческую силу, Бог будет молчать и не скажет им, где право и где лево, ибо это говорит он смиренным и святым. Раз уж люди упоены творческим проникновением в сущность предметов, Бог предоставит им самим уразуметь смысл творчества, дабы поняли они, что творческая интуиция может проникать даже в тайны Царства Божия, но не в Единую Премирную Тайну — Бога. Богу угодно будет, чтобы человек догадывался, когда Бог молчит.

22. В творчестве есть героическое начало. Ведь героическое имеет свои потенции. В низших потенциях героического герой имеет неизменную власть над людьми, но наиболее выдвигается личность героя. Таковы мифические богатыри, славные полководцы. Чем метафизически значительнее власть героя, тем менее он возвышается. Величайший подвиг Богочеловека Христа совершен им в бесславии, в поругании от людей, и местом подвига были собственно невидимые основы вселенной — сердце земли, где сокрыта была сущность человека.

Последней эпохе истории свойствен особый вид героизма. Самый акт избрания христианской веры в эпоху Антихриста есть акт героический. Ему свойственен героический риск, ибо избрание совершается на основании одного только творческого прозрения. В эту эпоху христианство будет затеряно между неисчислимым множеством враждебных ему учений. Встреча с христианством и узнание в нем замысла Божия о мире, несмотря на то, что оно целиком отрицает всю закономерность природы и ставит образ совершенной вселенной, заведомо непостижимый естественным развитием, есть шаг в трансцендентное. Это — акт отчаянной решимости, восстание против всего порядка существующей вселенной.

Но этим не исчерпывается героизм христианства в последнюю эпоху. Мало того, что в эту эпоху не видно святых и узнание истины предоставлено одному только творческому прозрению человека без той достоверности, какую дает доверие к живущему на земле святому, постигаемому по закону личности. Падает соборная аскетика, и весь уклад жизни самым резким образом противоречит тому, что открылось умозрению. Если в древности быт был проникнут тяготением к трансцендентному Царству Божию, если повседневная жизнь протекалав окружении символики Царства Божия, в последние времена быт будет санкционировать бывание земное, ориентируясь на учение о развитии или эволюцию. Героизм проявится в том, чтобы среди враждебной обстановки, участвуя в скучной экономической машине общества, притом не имея ясного знания воли Божьей, в каждом данном случае верно следовать во всем заповедям Божьим, не забывая постигнутого в творческом прозрении Царства Небесного.

23. Существенным моментом в героизме является риск. Риск обуславливает трагический характер героизма. Трагизм творческого героизма в его трансцендентном риске. Риск веры в том, чтобы на основании доверия к любимой личности, постигнутой по закону личности, перестроить всю жизнь и настроить всю деятельность. Трагизм в том, что и других творец влечет по найденному им пути, указывая через свои творения отдаленные реальности. Таким образом он берет на себя смелость советовать людям действия, которые имеют последствия для них не только в этом мире, но должны повлиять на их вечную судьбу.