Людвиг Витгенштейн - Записки о цвете

307. Но один не уверен, другой может быть уверенным: он ‘знает это по выражению лица’ этого человека, если тот раздражен. Как он научился распознавать этот признак гнева как таковой? Это нелегко сказать.

308. Но не только: «Что значит быть неуверенным относительно состояния другого?» - а к тому же: «Что значит ‘'знать, быть уверенным, что кто-то раздражен’?»

309. Здесь можно было бы спросить теперь, что я действительно хочу, в какой мере я хочу иметь дело с грамматикой.

310. Есть что-то общее в уверенности, что он посетит меня, и в уверенности, что он раздражен. Есть что-то общее также в игре в теннис и в игре в шахматы, но никто не сказал бы здесь: «Всё просто: оба раза они играют, но только в нечто разное». В этих случаях показано несходство с «один раз он есть яблоко, а другой раз - грушу», поскольку в этом случае это не так легко видеть.

311. «Я знаю, он прибыл вчера» - «Я знаю, что 2 х 2 = 4» - «Я знаю, что он испытывает боль» - «Я знаю, что там стоит стол».

312. Знаю ли я каждый раз всегда только нечто разное? Безусловно, - но языковые игры разнообразнее, чем позволяют нам осознать эти предложения.

313. «Мир физических предметов и мир сознания». Что я знаю о них? Чему учат меня мои чувства? К тому же, как это, когда кто-либо видит, слышит, ощущает и т.д. и т.д.? -Но действительно ли я научился этому? Или я обучаюсь, как оно есть, когда я сейчас вижу, слышу и т.д. и уверен, что так оно было и раньше?

314. Что на самом деле представляет собой ‘мир’ сознания? Ведь я же могу сказать: «То, что происходит в моей душе, то, что происходит в ней сейчас, то, что я вижу, слышу...». Разве нельзя это упростить и сказать: «То, что я сейчас вижу». -

315. Вопрос очевиден: Каким образом мы сравниваем физические объекты, каким образом - переживания?

316. Что на самом деле представляет собой ‘мир сознания’? - То, что есть в моем сознании: то, что я сейчас вижу, слышу, ощущаю... -И что же я, например, сейчас вижу? Ответом на это не может быть: «Ну, всё это», сопровождающееся всеохватывающим жестом.

317. Когда тот, кто верит в Бога, осматривается и спрашивает: «Откуда взялось всё, что я вижу?» «Откуда всё это?» - он не просит (каузального) объяснения; и прикол его вопроса в том, что он является выражением такой потребности. Он также выражает установку в отношении всех объяснений. -Но как это отображено в его жизни? Это -такая установка, которая принимает определённые вещи всерьёз, но затем определенный пункт она всё же не принимает всерьез, и объясняет нечто ещё более серьезное.

Так, кто-то может очень серьёзно сказать, что такой-то умер до того, как смог завершить определённую работу; а в другом смысле это вообще не будет иметь значения. Здесь слова употребляются «в более глубоком смысле».

На самом деле я хочу сказать, что дело здесь не в словах, которые произносятся или которые при этом мыслятся, но в том различии, которое они создают в разных установках на жизнь. Откуда я знаю, что два человека подразумевают одно и то же, когда каждый говорит, что он верит в Бога? И совершенно то же самое может сказать по поводу Троицы. Теология, которая проникнута употреблением определенных слов и фраз и изгоняет другие, ничего не делает яснее (Карл Барт). Она, так сказать, размахивает словами, поскольку хочет нечто сказать и не знает, как это можно выразить. Практика придаёт словам их смысл.

318. Я наблюдаю это пятно. «Сейчас оно вот такое» - и я, скажем, показываю на изображение. Я могу постоянно наблюдать одинаковое, и то, что я вижу, может оставаться одним и тем же или может измениться. То, что я наблюдаю, и то, что я вижу, не относятся к одному виду тождества. Ибо слова ‘это пятно’, например, не позволяют нам распознать вид тождества, который я имею в виду.

319. «Психология описывает феномен дальтонизма, а также феномен нормального зрения». Что такое ‘феномен дальтонизма’? Всё же, реакции дальтоника, которые отличают его от нормального. Но всё же не все реакции дальтоника, например не те, которые отличают его от слепого. - Могу ли я научить слепого тому, что такое зрение, или могу ли я научить этому зрячего? Это не значит ничего. Тогда что же означает: описывать зрение! Но я могу научить людей значению слов «слепой» и «зрячий», и именно зрячий научится им, как и слепой. Тогда знает ли слепой, как это, когда видят? Но знает ли это зрячий? Знают ли они также, как это обладать сознанием?

Но разве не может психолог наблюдать разницу между поведением зрячего и слепого? (Метеоролог - разницу между дождем и засухой?) Можно ведь, например, наблюдать разницу в поведении крыс, вибриссы у которых были удалены, и не изувеченных. И, пожалуй, можно дать название тому, какую роль описывает этот тактильный аппарат. - Жизнь слепого иная, нежели жизнь зрячего.

320. Нормальный, например, может научиться писать диктант. Что с того? Ну один говорит, другой записывает то, что тот говорит. Если он, например, произносит звук а, другой записывает знак «а», и т.д. - Теперь, не должен ли был тот, кто понимает это объяснение, либо уже знать такую игру, только возможно под другим именем, либо научиться ей из описания? Но Карл Великий определенно понимал принцип письма и все же не мог научиться писать. Поэтому можно даже понимать описание техники, которой нельзя научиться. Но есть два случая отсутствия-способности-научиться. В одном мы просто не приобрели определенный навык, в другом нам недостаёт понимания. Можно кому-то объяснить игру: он может понять это объяснение, но не может научиться игре, или же он может быть неспособен понять объяснение игры. Мыслимо также и обратное.

321. «Ты видишь дерево, слепой его не видит». Это то, что я должен был бы сказать зрячему. А что слепому: «Ты не видишь дерево, а мы его видим»? Как это было бы, если бы слепой верил, что он видит, или же я верил бы, что видеть не могу?

322. Является ли феноменом, что я вижу дерево? Он заключается в том, что я правильно опознаю это как дерево, что я не слепой.

323. «Я вижу дерево» как выражение зрительного впечатления, - является ли оно описанием феномена? Какого феномена? Как я могу кому-то это объяснить?

И всё же, разве не является феноменом для другого то, что я имею это зрительное впечатление? Ибо феномен есть нечто такое, что наблюдает он, но не то, что наблюдаю я.

Слова «Я вижу дерево» не являются описанием феномена. (Я не могу, например, сказать: «Я вижу дерево! Как странно!», но наверно: «Я вижу дерево, хотя его здесь нет. Как странно!»)

324. Или должен ли я сказать: «Впечатление не является феноменом; то, что у Л.В. есть такое впечатление, является феноменом»?

325. (Можно представить, что кто-то описывает самому себе впечатление, испытанное во сне, без использования местоимения первого лица.)