Виктор Печорин - Бог и человек. Парадоксы откровения

В египетской «Книге Дыхания» об этом говорится с полной уверенностью: «Ты обретешь божественность наравне с душами богов, сердце твое есть сердце Ра, а члены твои есть члены великого бога» {213} 213 Папирус Керашера, Брит, музей, № 9995. .

В этих словах выражены две идеи, повторяющиеся во многих текстах откровений: о приобщении духа умершего к обществу богов (и других духов), а затем и о полном отождествлении его с Богом-Абсолютом (если сердце твое есть «сердце» Бога и члены твои есть «члены» Бога, значит, ты и сам — Бог).

В другом древнеегипетском тексте обе эти идеи идут как бы параллельно:

Смертному не дано проникнуть за грань жизни и смерти. Вследствие несовершенства и материальности наш разум не в силах представить себе, что на самом деле происходит с духом после смерти. Возможно, он мгновенно сливается с Богом, как сливаются соприкоснувшиеся капли ртути. Но в нашем сознании, мыслящем в категориях пространства и времени, этот процесс распадается на несколько этапов. Сначала дух, еще не утративший своей обособленности, включается в общество себе подобных сущностей, а затем происходит полное слияние, растворение в Боге с утратой всякой индивидуальности (обособленности).

В Папирусе Керашера {215} 215 Папирус назван так потому, что начинается с приветствия умершему, именуемому именем бога Озириса: «Приветствую тебя, Озирис Керашер, сын Ташенатита!» говорится о трех последовательных состояниях духа в его посмертном странствовании, означающих стадии слияния с божеством: «ты пребываешь в свите Озириса» — «ты подобен Озирису» — «имя твое — Озирис».

По завершении этого процесса дух умершего приобретает богоподобные свойства: «твой дух приобрел божественность в Туате с тем, чтобы совершать любые превращения»; «ты, подобно великому Богу, стошнь во главе всех богов»; «и имя твое восхваляется так же, как и имена божественных духовных тел»; «ты никогда не погибнешь и никогда не узнаешь распада, [но будешь] как Ра во веки веков».

Идея уподобления человека Богу прослеживается практически во всех учениях, основанных на откровении.

Уже повествуя о происхождении человека, откровение подчеркивает его тесную связь и преемственность с Богом (богами). Оно сообщает, что человек не только сотворен собственноручно Богом, но сотворен из (или с добавлением) божественной субстанции.

Будда учил, что Бог всегда внутри нас, надо только не бояться это осознать.

Иисус утверждал: «Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк. 17:21).

Сам Иисус являет собой пример человека, обретшего в себе Бога, ставшего Богом. Его пример убеждает: человек может стать равным Богу, может стать Богом, обрести вечное существование и абсолютное знание.

Человек отчасти становится Богом уже в момент «второго рождения», то есть в момент, когда в него входит Дух Бога, становясь человеческим духом.

Но окончательное уподобление Богу происходит тогда, когда этот дух покидает плоть и становится свободным.

«Этот день, когда дух твой встанет в один ряд с ангелами, — свидетельствует Коран, — этот день — истина, и кто пожелает, тот изберет к своему Господу путь возврата» (К. 78:38–39).

Освободившийся дух вливается в духовную иерархию, становится ее частью. Благодаря откровению мы знаем, что духовная иерархия на самом деле едина, что вся она заключена в Боге (см. «Единство духовного плана»). Мы знаем также, что всякий дух есть Дух Бога, то есть то же, что Бог. И мы знаем, что Бог един, что не может быть несколько богов. Что же происходит, когда дух встает «в один ряд» с другими духами? Очевидно, они как бы сливаются воедино, как бы вливаются в существо Единого Бога, в котором между ними нет и не может быть различий.

«Ибо где есть [что-либо] подобное двойственности, — поясняет ведический текст, — там один обоняет другого, там один видит другого, там один слышит другого, там один говорит другому, там один мыслит о другом, там один познает другого. Но когда для него все стало Атманом, то как и кого сможет слышать, то как и кому сможет говорить, то как и о ком сможет мыслить, то как и кого сможет познать? Как сможет он познать того, благодаря которому он познает все это? Как сможет он познать познающего?» (Брихадараньяка-упанишада, II, 4:14).

Другой фрагмент Вед описывает состояние слияния или соединения духа с Богом следующим образом:

«Поскольку он соединяет так дыхание, звук Аум и все многообразие, или же [поскольку это] соединяется, то [оно] названо „соединением“. Единство дыхания, разума и также — чувств, Оставление всякого существования зовется „соединением“».

Хотя в этом фрагменте используются термины, применяемые обычно для описания физических и физиологических явлений, они аллегорически дают представление о происходящем.

В Прашна-упанишаде приводятся две другие аллегории слияния: оно сравнивается с птицами, собирающимися на дереве — своем жилье (4:7) или с лучами солнца, которые расходятся от сияющего диска на восходе и вновь собираются воедино на закате (4:2).

Освободившись от телесной оболочки, человеческий дух возвращается в свое первоначальное состояние, в свое «отечество» в духовный мир, к Богу.

«Ибо все из Него, Им и к Нему» (Рим. 11:36).

«И возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратился к Богу, Который дал его», — резюмирует книга Екклезиаста (12:7).

«Ибо знаем, — говорит апостол Павел, — что, когда земной наш дом, эта хижина, разрушится, мы имеем от Бога жилище на небесах, дом нерукотворенный, вечный. Оттого мы и воздыхаем, желая облечься в небесное наше жилище <���…>. На сие самое и создал нас Бог и дал нам залог Духа» (2 Кор. 5:1–5).

Так замыкается круг времен, и конец смыкается с началом.

«У Бога власть над небесами и землею, и к Богу возвращается всё», — говорится в Коране (24:42).

«Я первый и Я последний», — заявляет Бог устами пророка Исаии (Ис. 44:6, 48:12). Те же слова несколько раз повторяются в откровении Иоанна (Откр. 1:10, 1:17, 2:8, 22:13). Это означает, что все сотворенное Богом к Богу же в конце концов возвращается.

Откровение дает не только надежду, но твердую уверенность в том, что телесная смерть не есть окончательная смерть и что даже гибель вселенной не есть окончательная гибель, что все материальное — не более чем облака, за которыми — блистательная вечность духовного существования.