Фридрих Фёрстер - Образ жизни, который мы выбираем

Защитники «свободной любви» охотно говорят о свободном развитии личности в свободном любовном союзе и о пожизненном тюремном заключении в браке, насилующем свободные проявления индивидуальности. Всем этим фантазерам рекомендую для отрезвления прочесть главу Шопенгауэра о «Метафизике половой любви», где остроумный философ настоятельно указывает на то, сколь, в сущности, безлична эротическая влюбленность и как часто порожденные именно ею мистификации и страсти насилуют свободную личность, ставя ее на службу инстинкту продолжения рода. Здесь, утверждает Шопенгауэр, проявляет себя вовсе не индивидуум, а весь человеческий род, стремящийся сохранить и приумножить свою жизнь, знающий, какими прелестями привлечь индивидуума к тому, чтобы заплатить эту дань, умеющий так затуманить его сознание, что его – и только его возбуждение – представляется ему центральным событием его личной жизни. Это величайший обман природы, заявляет философ, но большинство людей, к сожалению, понимают это только, когда все уже свершилось. В «Декамероне» Боккаччо Шопенгауэр не видел ничего, кроме насмешек и глумления инстинкта продолжения рода над правами и притязаниями отдельных индивидуумов, которые этот инстинкт просто топтал ногами.

Кто, что называется, на трезвую голову внимательно посмотрит на эротическую жизнь со всем ее ослеплением, с ее безголовой неверностью, тайными и явными проявлениями бесхарактерности, тому все напыщенные слова о «свободной любви» и «свободной» личности поневоле покажутся смехотворными. И ему придется признать создание такого самообмана величайшим достижением вышеупомянутого инстинкта продолжения рода. Шопенгауэр, конечно, преувеличивает, объявляя всю сферу любви между противоположными полами сплошной романтикой полового инстинкта. Ведь у людей сколько-нибудь утонченных чисто эротические порывы связаны с рядом высоких чувств из сферы душевной жизни, но как раз эти высокие чувства требуют верности и постоянства. В верности проявляются подлинное развитие личности, победа индивидуума над тиранией инстинкта продолжения рода. Поэтому строгие правила, порожденные этим духом постоянства, представляют собой настоящие бастионы свободы личности, защищающие ее от атак неприкрытого инстинкта сохранения вида: эти правила только кажутся путами, сковывающими индивидуума в интересах общества. На самом деле они смиряют и укрощают необузданный и капризный инстинкт продолжения рода в интересах самого индивидуума и всего того, что в жизни называют характером. В то же время эти правила и только они позволяют достойно выразить чувство истинной и глубокой любви. Ведь воздать должное ее рыцарской заботе и опеке можно только соблюдением твердых правил, а отнюдь не пустыми клятвами.

Мы уже подробно обсуждали смысл и ценность аскезы. И, прежде всего, мы говорили о том, что аскеза не означает мрачного отказа от жизни. Это, скорее, упражнение в закаливании той самой силы воли, которая одна в силах обеспечить нам королевскую власть над жизнью и над самими собой. Такая тренировка и укрепление силы воли особенно необходимы в сексуальной сфере. В первую очередь потому, что здесь соблазны особенно велики. А еще и потому, что наша позиция в этой области оказывает сильнейшее влияние на всю нашу жизнь. Нравственность не стали бы так часто отождествлять с сексуальной нравственностью, если бы победа или поражение на этом поле брани не имели столь далеко идущих последствий для всех волевых действий и беспечных поступков человека. Как раз потому, что чувственные порывы исходят не собственно от личности, а от инстинкта продолжения рода, их власть над человеком как-то придавливает его и ослабляет его волю. Человек, уступающий этим порывам, быстро теряет чувство собственного достоинства и личную инициативу во всех областях. Такие люди привыкают к тому, что их волей владеет некая чуждая сила. Если же в этой сфере человеку удается добиться самоутверждения, то это имеет символическое значение для решения всех других задач и конфликтов. Это универсальное значение укрепления воли против сексуальных порывов зачастую игнорируют те, кто, собираясь провести реформы в этой области, опрометчиво упрекают старую сексуальную этику в излишней строгости: ведь сексуальная мораль – это высшая школа для всего образа жизни человека. Поэтому действие всех ее заповедей и запретов выходит далеко за узкие рамки половых связей, представляя человеку на конкретном примере, так сказать, притчу или модель общего подхода к решению большого конфликта между человеческой природой и характером.

Большую тактическую ошибку в плане сексуального самовоспитания совершает тот, кто непосредственную борьбу за воздержанность, прямую борьбу против чувственного искушения выдвигает на первый план жизни души. Как раз в этой сфере, где отвлечение внимания имеет столь большое значение, косвенную аскезу следует предпочесть прямому воздействию. Итак, сражайся со всеми милыми твоему сердцу дурными привычками и слабостями, ставь перед собой серьезные задачи. Учись безропотно переносить лишения, закаляйся, тренируйся в молчании, в терпении, объяви войну лени, оттачивай стремление к порядку и точности, короче, используй самые удобные и многогранные возможности, чтобы обуздать тело и инстинкты, чтобы упражнять дух и разум в умении властвовать, а природу подчиняться. И всегда начинай с легкого и простого, чтобы из радости успеха черпать силы для большего [13].

Сексуальное успокоение окажется на удивление скорым. А если инстинкты с новой силой заявят о себе, сразу начинай делать упражнения на укрепление воли, вместо того чтобы благие намерения растрачивать на сопротивление общего характера. Начни подчинять себе что-то неприятное в какой-либо близлежащей сфере, возьмись за работу, связанную с наведением порядка, с очищением или физическими усилиями.

От умных книжек не так много пользы, как кажется. Польза от чтения будет только в том случае, если привязать к нему какой-либо практический поступок, то есть что-то сделать для преодоления себя. Если же этого не случается, дух и разум привыкают благоговейно парить над жизнью, вместо того чтобы мощно проникать в нее и овладевать ею. Такое состояние духа таит в себе особую моральную опасность современной интеллектуальной культуры. Мечты – ничто, упражнения – всё. Во все времена мудрецы указывали нам именно этот путь. В том числе и Гёте: