Йоран Терборн - Города власти. Город, нация, народ, глобальность

Отсутствие того или иного города в клубе небоскребов означает не то, что в городе вообще нет высотных зданий, а лишь то, что их там меньше. Но в Европе есть ряд «невидимок», особенно если вспомнить, что она по-прежнему обладает существенным богатством. Из приведенного списка видно, что европейцы устойчивы к чарам высотного капитализма. Больше всего бросается в глаза отсутствие Рима, который по-прежнему остается национальной политической столицей и мировым центром католицизма, тогда как Милан и Турин в списках представлены [669].

Из четырех северных столиц государств всеобщего благосостояния в игре участвует только разбогатевший на нефти Осло. Во всех четырех странах существуют крепкие общественные традиции городского планирования, общественное мнение и юридические инструменты наряду с преимущественно сельскими и крестьянскими историческими традициями. Небоскребы и любого рода показные жесты всегда придирчиво изучались на предмет того, насколько они вписываются в среду. Это не помешало всем этим городам в середине ХХ в. самим создавать и заказывать новаторскую архитектуру (Алвар Аалто в Хельсинки, Гуннар Асплунд и Свен Маркелиус в Стокгольме, Арне Якобсен в Копенгагене) или современный модернизм (Snöhetta в Осло, Хеннинг Ларсен, Schmidt Hammer Lassen и BIG в Копенгагене). Отказ Хельсинки от дорогостоящей сделки с Гуггенхаймом характерен для среды, критически относящейся к глобалистской шумихе, хотя политики Стокгольма пытаются агрессивно брендировать свой город в качестве «столицы Скандинавии».

Ирландия очень успешно позиционировала себя как трамплин для выхода американского капитала на европейские рынки, но Дублин разыграл свою партию с бóльшей осторожностью, чем ирландские банки, и официально не присоединялся к соревнованию по покорению неба. Несмотря на приток нелегальных доходов, Швейцария, по сути дела, остается страной капитализма со старыми деньгами, скромного и сдержанного, как знаменитая деловая улица Цюриха Банхофштрассе. Ни столица Берн, ни любой из трех остальных деловых центров Швейцарии (Базель, Женева, Цюрих) не стоят в очереди к лифту в небеса. Исключение из списка Лиссабона одновременно с включением туда Афин указывает на некоторые любопытные различия между полупериферийными разновидностями капитализма в Южной Европе. Афинские небоскребы кажутся прежде всего продуктами эпохи заносчивой военной хунты (1967–1974 гг.), к которой Олимпийские игры 2004 г. не добавили ничего существенного. Лиссабон, более консервативный (и на небольшой промежуток времени после революции 1974 г. антикапиталистический), холмистый и периферийный, не сталкивался с сильным корпоративным спросом на офисы. Всемирная выставка, проходившая в нем в 1998 г., пропагандировала горизонтальную архитектуру – в соответствии с заявленной океанической темой [670].

Место Афин в рейтинге, где они оказались выше Мадрида, – искусственное, оно зависит от выбора точки отсечения. Хотя в Афинах зарегистрировано на один небоскреб больше, чем в Мадриде, в последнем на 13 больше зданий высотой более 100 м. Фактически Мадрид с его авангардными «органицистскими» Белыми Башнями 1960-х годов был одним из пионеров строительства небоскребов в Европе. Это 71-метровая башня, состоящая из восьми цилиндрических форм с балконами, идущими полукругом, которая сейчас выглядит несколько обшарпанной снаружи, но до сих пор впечатляет своей оригинальностью [671].

Массовая вертикальность небоскребов обычно связывается с городской новизной благодаря новым центральным деловым районам. Парижский деловой район стал первым в Европе. Отвергнув одно предложение в 1951 г., городской совет запустил проект нового делового района в 1956 г., при этом застройщиком должна была выступать государственная организация EPAD, «государственное учреждение по устройству района Дефанс». Так началась история Дефанс в западной части города. EPAD спроектировала этот комплекс как ensemble monumental, монументальный ансамбль, каковым он и был в течение десятилетий в связи с растущим спросом на высотные здания. Он стал еще больше выделяться после того, как президент Жискар Д‘Эстен и общественное мнение остановили строительство небоскребов [672]. Бизнес-башни Дефанс были предметом общественного обсуждения, когда выяснилось, что они портят вид на Елисейские Поля и Триумфальную арку. Только вмешательство президента Помпиду спасло амбиции делового мира, но это привело к появлению проекта «Голова Дефанс», своего рода архитектурного портала. Конкурс выиграл датский архитектор Йохан Отто фон Спрекельсен с простым, но приятным проектом – белым «открытым кубом» из двух тонких «пластин с крышкой сверху» [673], который удачно перекликался с Триумфальной аркой и позднее получил название «Большая арка Дефанс». Утверждается, что он стал чуть ли не самым успешным примером связи нового делового района с исторической застройкой в мире.

Арка Дефанс была включена в «большие парижские проекты» президента Франсуа Миттерана, направленные главным образом на то, чтобы обновить статус Парижа как столицы (читай: западной) культуры, который был у него в XIX в. Эта попытка, также являющаяся частью современного глобального момента, оказалась в целом успешной, но в плане глобальной иконичности она не сумела сравниться с двумя сооружениями, построенными при его предшественниках: аэропортом Руасси Поля Андрё (не самым удобным для пассажиров, особенно после увеличения транспортных потоков, но по-прежнему самым оригинальным в мире) и Бобуром, или Центром Помпиду, построенным по проекту Ренцо Пьяно и Ричарда Роджерса, отобранному после жарких споров в жюри Филипом Джонсоном и ставшему глобальным образцом постмодернизма. Миттеран тем не менее выбрал примечательный глобальный памятник – смелую, вненациональную, но элегантную и не агрессивную стеклянную пирамиду Бэй Юймина, поставленную во дворе исторического Лувра и служащую главным входом в музей.

Следующим стал новый деловой центр Мадрида. Он проектировался в последнее десятилетие диктатуры Франко и реализовал идею из генерального плана Мадрида 1940 г. Он называется AZCA, где «А» обозначает смешанную корпоративную строительную ассоциацию Zona Comercial de la Avenida del Generalísimo (Коммерческая зона проспекта Генералиссимуса). Проспект является транспортной артерией Мадрида, идущей с севера на юг, которую демократы называли Пасео-де-ла-Кастельяна. AZCA была продолжением проспекта на север, открывающегося Воротами Европы – двумя наклоненными друг к другу башнями, построенными в 1996 г. по проекту Филипа Джонсона и Джона Берджи. Этот район может похвастаться целым рядом амбициозных офисных башен, среди которых, например, башня Пикассо – белый полосатый прямоугольник по проекту Минору Ямасаки (ему также принадлежит проект Башен-близнецов в Нью-Йорке). В 2007 г., в неудачный момент накануне финансового кризиса, эту территорию еще больше расширили за счет района Четырех башен, среди архитекторов которых были Норман Фостер и Сезар Пелли. Несмотря на вызов, который высотная застройка бросает исторической, AZCA и Четыре башни на удивление удачно вписались в городской облик Мадрида, став не конкурирующим центром или показным анклавом, но продолжением города.