Йоран Терборн - Города власти. Город, нация, народ, глобальность

Вопреки всему своему глобализму район сохраняет свои национальные связи. На пути к нему (если идти от старого центра) вы проходите мимо редкого, возможно, даже единственного в мире памятника Конституции, а именно постфранкистской демократической Конституции 1978 г. Затем, прежде чем войти в Ворота Европы – построенные, кстати, Инвестиционным агентством Кувейта, – вы оказываетесь возле памятника, воздвигнутого от имени «Испании» крайне правому политику Хосе Кальво Сотело: заказав убийство другого, он сам был убит в ходе противостояния, приведшего к восстанию военных 1936 г. и гражданской войне. В 2016 г. памятник Сотело был убран только что избранным левым городским правительством.

С конца Первой мировой войны Вена была большим городом без большой страны. После Второй мировой войны и мирного договора 1955 г. национальное и городское правительства стремились, объединив свои усилия, сделать из Вены международный мегаполис и место встречи для ООН. В связи с этим в 1979 г. на острове на Дунае был открыт Венский международный центр, который должен был положить начало городу ООН. С конца 1990-х годов он расширился, превратившись в зону бизнеса и развлечений, Донау-сити с кластером небоскребов, за которыми стоит консорциум австрийских банков.

Примечательно, что все послевоенные изменения происходили в Вене под эгидой того же правительства социал-демократов, что было у власти начиная с 1920-х годов. Но если в 1930-е годы журнал социал-демократов гордо заявлял, что «красный город-миллионник – надежда и опора трудящихся капиталистических стран всего мира» [674], в 2004 г. город подает себя на фоне изображения офисной башни как «лучшее место для бизнеса». Донау-сити рекламировался в 1994 г. как пример «больших проектов, которые должны привлечь в Вену международных инвесторов». В 2004 г. город отказался от муниципального жилья [675].

В отличие от трех описанных выше городов, строившихся преимущественно национальным частным или государственным капиталом, хотя и для все более глобальной клиентуры, новый деловой центр Лондона Канэри-Уорф с самого начала был глобальным, как мы заметили выше, хотя он и получил ключевую поддержку от консервативного национального правительства.

Мы также должны взглянуть на две европейские столицы, в которых национальные политические заботы оттеснили глобальный момент на второе место. И Гаага, и Берлин не так глубоко встроены в сеть глобального капитализма. Но оба этих города в недавнем прошлом пережили интересную и амбициозную трансформацию.

Довольно-таки высокое место Гааги в рейтинге небоскребов примечательно, учитывая ее ограниченные размеры и относительно домашний облик. Город является частью важного голландского высотного урбанизма, который еще заметнее в Роттердаме и Амстердаме и в принципе отсутствует или находится в зачаточном состоянии в Скандинавии. Но Гаага примечательна и сама по себе, причем по двум причинам. Во-первых, с точки зрения реконструкции это, возможно, наиболее успешная внутригородская трансформация крупного исторического города, по крайней мере в Европе, а может быть, в мире. Она велась в течение двух десятилетий, приблизительно с 1990 по 2010 г., как энергичный ответ города и государства на упадок центров и внутренних территорий, свойственный англосаксонским городам, и переселение среднего класса в пригороды. Вокруг Центрального вокзала была построена модернистская зона с небоскребами, связанная с лежащей ниже более исторической частью центра прекрасным постмодернистским кварталом «Резиденц», здания которого имеют среднюю высотность и разную форму. Квартал небоскребов «Винная набережная» возле станции был спроектирован американским архитектором Ричардом Мейером, а «Резиденц» – Робом Крие из Люксембурга. Самым ярким примером претензий города на глобальный иконический статус являются жилые башни-близнецы «Железо» на 42 этажа, построенные по проекту местного архитектора.

Во-вторых, большинство новых городских небоскребов и других современных зданий не корпоративные башни, а общественные здания. Хотя новая городская мэрия представляет собой довольно-таки непритязательное функционалистское здание, национальное правительство обзавелось группой небоскребов, которые оно частично делит с арендаторами из сферы бизнеса. Министерство юстиции и министерство внутренних дел занимают самое высокое (и наименее интересное) здание, а министерства образования и социального обеспечения расположились в самом эффектном, спроектированном нью-йоркской фирмой Kohn Pedersen Fox. Министерство иностранных дел получило свой новый дом в 1984 г. – закругленное сооружение средней высоты, крупное, но неброское, напоминающее кондоминиумы для среднего класса [676].

Достаточно специализированный политический и административный центр, Гаага никогда не была оплотом радикальной политики – но ее городская администрация и правительство страны, которым в 1990-е годы руководила центристская коалиция во главе с Рабочей партией, показали, что даже в стране, распахнувшей свои двери глобальному капиталу, у городов есть выбор пути развития.

Берлин – одинокое сердце Европы, географически расположенное в ее центре, но не являющееся транспортным узлом, – политический насос, обеспечивающий кровоснабжение экономики Европейского союза, однако сам город относительно бедный и потому привлекательный для начинающих художников и писателей в силу (пока еще) дешевой арендной платы. Берлин переживает не столько глобальный, сколько новый национальный момент в связи с объединением Германии и поглощением Западной Германией Восточной. Разговоры о Берлине как мировом городе велись в 1910-е и 1920-е годы и больше с тех пор не возвращались [677].

В городе есть несколько небоскребов, но в классе более 100 м Берлин стоит среди европейских столиц лишь на девятом месте после Москвы, Лондона, Парижа, Варшавы, Брюсселя, Мадрида, Киева и Вены. Для реконструкции нового единого центра были введены строгие ограничения высотности, и множество проектов небоскребов, конкретных предложений от архитекторов и общих от застройщиков, было отвергнуто. Официальные «Принципы городского планирования» 1992 г. признают необходимость обратить внимание на «высотный профиль» города «ввиду растущего спроса на офисные площади, которые несли бы на себе имиджевую нагрузку [baulicher Ausprägung], по примеру ведущих городов мира, все из которых имеют небоскребы». Однако для этой проблемы пришлось искать дифференцированное решение. В центре города максимальная высота не должна превышать 25 м. За его пределами небоскребы возможны, но не должны нарушать облик «типичных берлинских доминант» [678]. Как выяснилось, спрос на офисные площади в Берлине был быстро удовлетворен. Вместо того чтобы стремиться сделать город центром глобального бизнеса, градостроители Берлина сосредоточили внимание на создании различных вариантов города для среднего класса [679]. Постоянное давление со стороны некоторых архитекторов и застройщиков не так давно привело к ослаблению ограничений по высоте в районе Александерплац, главном узле бывшего Восточного Берлина, и окрестностях. Пока что результат не слишком обнадеживает: появился полукруг зданий средней высотности и отель в форме плиты высотой в 42 этажа, единственным оправданием которого может служить вид, открывающийся с крыши.