Йоран Терборн - Города власти. Город, нация, народ, глобальность

Коммунистическая власть формировалась в контексте экономической отсталости и во враждебном национальном и имперском окружении. Все коммунистические лидеры осознавали это; Ленин признавал это совершенно честно и открыто. Коммунистические власти боролись с отсталостью, обладая меньшими ресурсами, чем враждебные им страны – центры капитализма. Перед ними всегда стояла задача нагнать своих конкурентов в экономическом и военном плане, – задача, ставшая своего рода внутренним ограничением. Она превратилась в бремя, сдерживающее любую программу городского социального развития. Вложения в промышленность и вооружения в ситуации конкуренции с гораздо более богатыми враждебными державами всегда существенно отягощали коммунистическое социальное пространство, хотя в разных случаях в разной степени.

Следующей характеристикой коммунизма после класса и нации стал авторитаризм. Он был его отличительным качеством не с самого начала: Ленин в Центральном комитете мог на общем голосовании и проиграть. Площадь перед Зимним дворцом в Петрограде была названа в честь важного противника Брест-Литовского мирного договора 1918 г., Урицкого. Но в определенном смысле авторитаризм был внутренним качеством «научной» концепции социализма как руководящего принципа истории, который обесценивает любую оппозицию; даже внутри своей собственной партии Ленин был известен в качестве непреклонного противника компромиссов и коалиций.

Террористический аспект правящих коммунистических режимов следует, однако, рассмотреть как следствие их формирования в контексте жестокой отупляющей войны, как в Восточной Европе, так и в России и Азии. Следствия сравнительно незначительных атак и угроз различных групп, таких как «Аль-Каида» и «Исламское государство», могущественным и хорошо защищенным американским режимам Буша и Обамы, т. е. такие следствия, как похищения людей по всему свету, пытки, еженедельные распоряжения президента США об убийствах с применением дронов, наконец, две полномасштабные интервенции, целью которых были открыто названы «шок и трепет», позволяют нам, людям, родившимся значительно позднее создания коммунистических режимов, понять в какой-то мере то, как раскручивается спираль политического насилия. Сталин усугубил эту ситуацию, привив своим палачам чудовищную паранойю и холодное равнодушие к человеческим жизням и страданиям. Для характера коммунизма решающим фактором стало то, что международное коммунистическое движение, первоначально довольно разнородное, к 1920 г. закрепилось в своей сталинской форме, став безжалостно авторитарным и пристрастившимся к культу личности, который был совершенно чужд Ленину, но с которым Сталин, бывший семинарист, возможно, познакомился благодаря иконографии православной церкви. После смерти Сталина в ходе мирной консолидации движение изменилось и раскаялось, однако человеческие жизни уже были потеряны, и возместить этот ущерб было, конечно, невозможно.

Четыре этих аспекта коммунизма – его идентичность, определяемая рабочим классом, идея о значении нации, правление в традиционно отсталых странах и внутренняя авторитарная структура власти – составляют рамку для объяснения коммунистического урбанизма. У этих аспектов были разные акценты в разных правящих партиях и прежде всего в разные периоды правления.

Московская модель

Дореволюционная Москва, город, где проходила коронация царей, отличалась более выраженным консервативным характером, чем Санкт-Петербург, выступая культурным центром старой России, православной церкви и все более успешных в экономическом отношении староверов. В городском пейзаже Москвы доминировали религиозные шпили и купола вокруг Кремля, который после переезда императорского двора оставался преимущественно церковной крепостью. Но к началу ХХ в. Москва стала также большим промышленным городом, особенно в области текстильного производства, так что 60 % ее населения составляли фабричные рабочие и ремесленники. Кроме того, это был город художественного авангарда, с которым соперничал, но не мог его превзойти Санкт-Петербург. Он также был известен в качестве «европейского города с самым плохим жильем», как указывается в современных социологических исследованиях [510].

Большевистское правительство переехало в Москву в марте 1918 г., поскольку в Петрограде была прямая угроза его существованию, созданная белогвардейцами и западными интервентами. Скрепя сердце оно обустроилось в Кремле, поскольку тогда просто не было альтернатив. Церковную атрибутику внутри зданий убрали, но так и не смогли истребить до конца. Соборы Успения [511], Благовещения и Архангельский собор сохранялись на протяжении всего коммунистического правления [512]. В первую декаду большевистской власти в городе произошло не так много изменений, поскольку этот период начался со значительного упадка городской среды после Гражданской войны. Москва потеряла около 40 % населения. Кое-что начало меняться, когда к власти пришел Сталин и запустил ускоренную программу подъема всего хозяйства за счет стремительной индустриализации и поддерживающей ее коллективизации сельского хозяйства. В Москве смогли наконец избавиться от запаха ладана и звона колоколов, которыми она раньше славилась. Церкви, монастыри и соборы в массовом порядке закрывались или сносились, в том числе и знаменитый вотивный храм Христа Спасителя, построенный к концу XIX в. как царский монумент победе над Наполеоном.

Московский генплан был разработан в начале 1930-х годов и официально одобрен в 1935 г. Он составлялся в качестве урбанистического сопровождения грандиозных планов экономического развития и подъема, а потому Москва как «столица мирового пролетариата» должна была стать мировым мегаполисом, равным Нью-Йорку или Парижу. Однако, как указывал крупнейший историк города Карл Шлёгель, также его следует рассматривать в качестве «продукта чрезвычайных обстоятельств», созданного в попытках совладать с огромными проблемами, вызванными притоком сельского населения в города [513]. К началу первого пятилетнего плана Москва сумела вернуться к дореволюционной численности населения: в период 1930–1932 гг. она выросла почти на 50 %, с 2 до 3 млн.

План, выполнение которого прервала война, полностью так и не был реализован, однако это было признано только после смерти Сталина. Он стал ориентиром для восточноевропейских коммунистических режимов, сформированных после побед Красной армии. Детищем генплана стали три мегапроекта: один исключительно репрезентативный – огромный Дворец Советов, увенчанный 75-метровой стальной статуей Ленина, и два транспортных – канал Москва – Волга (как составляющая экономического развития города и страны в целом) и городское метро, показательная отделка которого отличалась роскошью и дороговизной [514]. Два последних проекта были осуществлены, но не первый, а котлован на месте собора стал в конце 1950-х годов бассейном под открытым небом. После падения коммунистического режима собор отстроили заново.