Йоран Терборн - Города власти. Город, нация, народ, глобальность

В Праге под новые нужды приспособили сохранившийся исторический центр. Коммунистические председатели и правительства остались в бывшем габсбургском дворце, тогда как штаб-квартира партии расположилась в мрачном бывшем министерском здании у реки Влтавы. О смене власти Клемент Готвальд объявил с балкона дворца Кинских на Староместской площади; праздник Первого мая и другие политические парады проводились на второй из унаследованных исторических агор, на Вацлавской площади.

В Чехословакии коммунисты связывали себя с национальной реформаторской традицией Яна Гуса, которого как еретика сожгли на костре в Констанце в 1415 г. Вифлеемскую часовню, где он проповедовал, перестроили в 1949 г. [537]Мавзолей Готвальда сделали из построенного перед войной мавзолея президента Томаша Масарика – которому, однако, повезло отклонить идею похоронить себя в нем. Здание находилось вдали от владений компартии, на холме Витков, где в 1951 г. была установлена конная статуя военного командующего гуситов Яна Жижки. Статуя Сталина была возведена на противоположном, более высоком холме, его фигура вела вперед небольшую группу русских и чехословаков. Ансамбль возвели в 1955 г., меньше чем за год до антисталинистского поворота Хрущева. Чехословацкие коммунисты подорвали его в 1961 г. Несмотря на многочисленные попытки, этому замечательному месту и прочному постаменту так и не смогли найти применение.

Будапештский замок, где была резиденция реакционного регента адмирала Миклоша Хорти, а после него в течение какого-то времени – лидера фашистской партии «Скрещенные стрелы» Ференца Салаши, сильно пострадал в последней битве за город. К восстановлению приступили в начале 1950-х годов, его целью было превращение замка в музей. Расположенный рядом менее крупный дворец Шандора, на холмах Буды, – резиденция довоенных премьер-министров, а в наши дни посткоммунистических президентов – после войны остался не у дел. Коммунистические власти обосновались в Пеште, вокруг огромного парламентского здания, стилистически подражающего Вестминстеру, где также были расквартированы некоторые правительственные учреждения, тогда как ЦК партии и Политбюро разместились, что было вполне практично, неподалеку, в одном переулке. Рассматривались планы по созданию нового политического парадного плаца на докоммунистической площади Эржебет и прокладке маршрута и прогулочной зоны, начинающейся у реки, но, как и многие другие планы того времени, они остались на бумаге [538].

Временные решения работали неплохо. Наиболее элегантный проспект города, проспект Андраши, названный в честь выдающегося государственного деятеля-аристократа конца XIX в., был приспособлен под проведение манифестаций и парадов, некоторое время просуществовав под именем Сталина, а затем получив маловразумительное название проспекта Народной республики. Проспект вел на главный монументальный ансамбль венгерского национализма, площадь Героев. Коммунисты убрали всех Габсбургов из полукруга статуй и заменили их антигабсбургскими историческими лидерами, в том числе трансильванскими принцами, вплоть до венгерского героя 1848 г. Лайоша Кошута. Также были удалены появившиеся после Первой мировой войны реваншистские символы и надписи, однако площадь все же сохранили свободной от коммунистов и коммунизма. Вместо этого дорогу, которая шла от правой стороны того места, где заканчивался проспект Андраши, непосредственно перед площадью Героев, расширили, переименовали и снабдили трибуной для выступления вождей – такое переустройство оказалось ловким ходом символической политики. Переименование улицы несло глубокий национально-исторический смысл. До мая 1945 г. она носила имя Иштвана Вербовция, дворянина, государственного деятеля и законодателя XVI в., подавившего крестьянское восстание. При коммунизме улица была названа в честь лидера этого восстания, Дьердя Дожа. Также там была большая статуя Вербовция, которую в мае 1945 г. снесли. Через шесть лет его сменил Сталин, который простоял там, впрочем, недолго, поскольку его смело антикоммунистическим восстанием 1956 г. [539]

Тито и югославские коммунисты были ярыми сталинистами, но они гордились также тем, что освободили Белград самостоятельно, без прямой поддержки Красной армии. Город был оккупирован и очень серьезно пострадал во время обеих мировых войн. В значительной степени он все еще оставался балканским городом с традиционными одноэтажными домами, по-прежнему заметными и в центре города XXI в. У коммунистов были большие планы. Центр города, столицы страны, собирались перенести на болотистую территорию на другой стороне реки Савы, где должны были построить абсолютно современный город. Этот план ориентировался на Афинскую хартию Международного конгресса современной архитектуры, в котором принимали участие некоторые югославские архитекторы. Однако ресурсов на его реализацию у страны, разоренной войной, было мало, а после того как Сталин в припадке паранойи разорвал в 1948 г. отношения с Тито, их стало еще меньше.

Планы по созданию Нового Белграда несколько раз пересматривались и откладывались, однако их модернистские устремления никогда не ограничивались соцреализмом. В 1950–1960-х годах Новый Белград постепенно сформировался как город с современным обликом, пусть даже он оставался недостаточно развитым по своему качеству и удобствам. Правда, он так никогда и не стал новым центром города и страны. Скорее, он превратился в одну из частей Белграда, хотя и довольно важную. Он был не только модернистским жилым массивом, но и в каком-то смысле Оттавой или Канберрой Югославии. Там размещалось здание федерального правительства и Центральный комитет правящей партии, тогда как большая часть столичных учреждений оставалась на другой стороне реки, многие из них, в том числе здания других политических учреждений, – на бульваре Революции [540].

И Бухарест, и София сохранили некоторые деревенские черты, характерные для Балкан начала ХХ в., – это были города с анклавами памятников в центре и при этом сильно различающиеся столицы очень разных стран. Румыния была страной землевладельцев, эксплуатирующих бедное крестьянство, с небольшим городским высшим классом, ориентированным на французскую культуру и состоящим из торговцев и спекулянтов, которые занимались недвижимостью [541], и большим бедным еврейским населением, ставшим мишенью оголтелого антисемитизма. Болгария была крестьянской страной, в основном прорусской, поскольку Россия оказала ей решающую помощь в освобождении от османов; ее небольшая политическая элита ориентировалась на Германию, и в обеих мировых войнах она делала ставку на последнюю. Румынская коммунистическая партия до вступления в страну Красной армии была малочисленной, тогда как в Болгарии коммунисты были важной силой, хотя и не составляли партизанской армии такого же значения, как в Албании или Югославии. Бухарест, население которого в 1940 г. насчитывало 937 тыс. человек, был в 2 раза больше Софии, тогда как последняя в 1930-х годах представляла собой самый быстро растущий столичный город на Балканах [542].