Йоран Терборн - Города власти. Город, нация, народ, глобальность

«Центральное здание» было задумано как Корона города (Stadtkrone) – эту идею радикальный немецкий архитектор Бруно Таут выдвинул в начале 1920-х годов, представив здание в качестве современного – секулярного и республиканского – преемника эпохи соборов и барочных дворцов. В среде восточногерманских архитекторов конца 1940-х и начала 1950-х годов ходили наброски, согласно которым центральным зданием должен был стать Народный дом (Volkshaus), в котором собирались бы не только политические руководители и народные представители, но также обычные люди – на культурные и развлекательные мероприятия. Народные дома были важными учреждениями европейского рабочего движения. Неудивительно, что это не слишком понравилось Вальтеру Ульбрихту и его правительству, которые решили, что знаковым сооружением должно стать высотное правительственное здание наподобие первых московских высоток, связанное с более низким зданием для законодательной власти (не имеющей никакой силы). Как в Москве и большей части Восточной Европы, за исключением Софии, ЦК партии и Политбюро были размещены чуть в стороне от центра, после 1959 г. – в здании бывшего рейхсбанка.

Точные причины, по которым этот проект, включая памятник Марксу и Энгельсу на площади, даже не начали воплощать в жизнь, неясны даже такому историку, знающему всю подноготную, как Бруно Флирл [551]. Подобно так и не построенному московскому Дворцу Советов, политический центр Восточного Берлина, реализованный лишь частично и с существенными изменениями, показывает, что даже сталинские градостроители не были всемогущими. Флирл указывает на внутренние споры и разногласия среди архитекторов, художников и партийных чиновников, которые никак не могли прийти к единому мнению по конкретным проектам, местам и отношениям между памятниками. Но также определенную роль должны были сыграть некоторые перемены в политических и экономических условиях. Программа обширных инвестиций и строительства, принятая режимом, столкнулась с серьезным, если не фатальным, кризисом в июне 1953 г., когда рабочие-строители Шталин-Аллеи вышли на забастовку против еще одного увеличения рабочей нормы. Из-за неловких действий властей, которые пошли на уступки слишком поздно, забастовка переросла в демонстрации протеста, подавленные советскими танками. Ульбрихт едва-едва сохранил власть, однако после таких событий заниматься монументальной саморепрезентацией стало, очевидно, неуместно. Осенью 1954 г. Хрущев раскритиковал сталинский монументализм, что стало прозрачным сигналом, который нельзя было проигнорировать. В 1961 г. в ГДР разразился еще один острейший кризис, приведший к строительству Берлинской стены.

После еще одного фальстарта в 1958 г. сдвоенные проблемы размещения правительства и городского символизма постепенно нашли решение. Сначала, в середине 1960-х годов, были решены практические проблемы размещения правительства. На южном конце площади Маркса и Энгельса для Совета министров построили солидное, но непримечательное горизонтальное здание с портиком, скопированным с портала бывшего имперского замка, с которого в ноябре 1918 г. Карл Либкнехт объявил о создании социалистической республики. Рядом с ним, к западу, было построено стандартное современное офисное здание прямоугольной формы для министерства иностранных дел.

«Корона города» приобрела удивительную форму, спроектированную Германом Гензельманом, главным архитектором Шталин-Аллеи, – это высокая телебашня около Александерплац, к востоку от исходного центра. В конечном счете центральным зданием стало модернистское низкоэтажное строение с фасадом из витражного стекла на восточной стороне площади Маркса и Энгельса: это Дворец Республики, популярное культурно-развлекательное место, где также располагалась законодательная власть ГДР, не обремененная слишком большими обязанностями. В итоге, таким образом, победила концепция Народного дома. Для памятника Марксу и Энгельсу не нашлось места на площади, названной в их честь, поэтому в 1986 г. их поставили – словно какую-то скромную пожилую пару – в парке к востоку от Дворца Республики, в окружении голографических изображений исторических сражений рабочего движения, образовавших Форум Маркса и Энгельса. Наконец, в 1970-х годах площадь Маркса и Энгельса перестали использовать даже в качестве плаца для парадов – в этой функции ее заменила Карл-Маркс-Аллея (бывшая Шталин-Аллея). Площадь же стала главной парковкой центрального Берлина. В последнее десятилетие усилия в сфере строительства в ГДР были сосредоточены в основном на народном жилье – крупных жилых массивах, состоящих из быстровозводимых многоквартирных домов с очень низкой квартплатой, которые строились в рамках политической концепции «единства социально-экономической политики».

Восточная Азия

Китайское национальное государство было рождено революцией 1911 г. Однако республика не смогла консолидировать ни нацию, ни государство, которое разрывали едва ли не постоянные гражданские войны разного масштаба и по которому снова и снова наносила удары японская армия. Но именно тогда начался современный Китай, а Пекин из территории, организованной вокруг императора, превратился в национальную столицу. Императорский Пекин был комплексом обнесенных стенами городов, из которых каждый располагался внутри другого и отделялся от другого, причем в этих городах проживали разные группы населения. Центром был Запретный город, куда большинство людей попасть не могли. Это была территория императорского дворца и двора, окруженная прудами и десятиметровой красной стеной с четырьмя воротами: одни ворота – только для императора, остальные – для разных категорий жителей. За стеной находился Императорский город, в котором проживала маньчжурская аристократия и высокопоставленные придворные чиновники, его тоже окружали стены с четырьмя воротами, одни из которых предназначались исключительно для императора. Третьим был Внутренний город для маньчжурских знаменосцев (военной гвардии маньчжурской династии) с сероватыми стенами и девятью воротами. За ними находился Внешний город с бесцветными стенами, где жили китайцы хань.

Республика устранила эти барьеры, превратила Запретный город в общественный музей и сделала Пекин одним городом для всех граждан с единым муниципальным управлением. Было снесено множество ограждений, заборов и ворот, а также стена Внутреннего города, был открыт проспект Чанъаньцзе. Однако в силу хрупкости нового национального государства Пекин не мог превратиться в национальную столицу. В 1928 г. центральное правительство переехало в Нанкин, южную базу партии Гоминьдан. В 1935 г. Северный Китай, включая Пекин (или Бэйпин, как его тогда называли, т. е. «Северный мир», а не «Северная столица»), перешел под власть японцев и вскоре был полностью оккупирован [552].