Йоран Терборн - Города власти. Город, нация, народ, глобальность

У революционных партизан, вступивших в Гавану в январе 1959 г. и не встретивших никакого сопротивления, не было четких урбанистических взглядов. Получилось так, что город буквально ждал их – там уже была большая Гражданская площадь, окруженная новыми правительственными зданиями (некоторые к тому моменту были доделаны или близки к завершению), и даже готовый национальный памятник герою кубинской независимости Хосе Марти. Крупнейшее здание Дворца правосудия, спроектированное во внушительном классицистском стиле, стало зданием нового правительства – Дворцом революции. Самым высоким зданием являлась городская ратуша, теперь она стала министерством революционных вооруженных сил. Любимцем архитекторов было бухгалтерское управление, легкое и элегантное прямоугольное офисное здание с рядами бриссолей (предохраняющими от перегрева внутренних помещений) и слегка вогнутой бетонной стеной лифта, разрывающей фасад. Оно стало министерством внутренних дел, а безоконный лифт с 1967 г. – полотном для картин с изображениями кумира революции Че Гевары: сначала это был огромный фотопортрет, сделанный для вигилии после его смерти в 1967 г., а потом, с 1996 г., портрет в виде стальной рамы с контурами его лица с той же фотографии.

В отличие от всех остальных коммунистических правителей, Фиделя Кастро, насколько я знаю, никогда не иконизировали, никогда не ставили памятников, ему посвященных. Кроме Че Гевары, лишь для еще одного кубинского революционера сделали скульптуру в виде стального контура на площади Революции – Камило Сьенфуэгоса, который погиб в авиакатастрофе в октябре 1959 г.

В апреле 1961 г. по случаю провалившегося вторжения США и объявления социалистической революции площадь была переименована в площадь Революции. Ни один режим и политический лидер не использовал так часто и в таком объеме площадь для собраний, как Фидель Кастро. Прежний президентский дворец превратили в Музей революции, а здание конгресса – в центр различных мероприятий, а также резиденцию министерства науки и технологии. Когда законодательная власть была воссоздана, свои короткие заседания она стала проводить в новом центре съездов в западной Гаване.

Революция ничем не была обязана Советскому Союзу, однако в условиях роста давления со стороны США режим Кастро обратился к СССР за экономической помощью и возможной военной защитой. Это привело ко все большей внутренней советизации идеологии и политики страны, особенно в 1975 г., когда правящая Коммунистическая партия провела там свой первый съезд. В центре Гаваны почти невозможно найти следы этой советизации, но на южном краю города был разбит огромный Парк Ленина. Большая часть его предназначена для народных и детских развлечений, однако в нем есть большой памятник Ленину, созданный ведущим советским скульптором Львом Кербелем на закате его карьеры, а также идеологически выдержанный Дом пионеров, названный в честь Че Гевары. В 1980-х годах привлекательность Советов начала меркнуть; после распада СССР капиталистическая Россия оставила Кубу на произвол судьбы.

Вопреки всему кубинская революция пережила «особый период» 1990-х годов, когда она осталась без друзей, и в новом тысячелетии смогла частично восстановиться. Иностранный туризм стал для кубинского социализма в самый тяжелый из его периодов настоящим спасательным кругом – для социалистической экономики он был неизвестным сектором, но весьма важным для дореволюционной Кубы. Гавана ухватилась за этот шанс, проявив незаурядную изобретательность. В 1993 г. правительство доверило официальному историку города Эусебио Леалу организовать городское предприятие и заключить сделки с иностранными инвесторами, со всеми, кто готов участвовать в модернизации запущенного центра города (включенного в список всемирного культурного наследия ЮНЕСКО). Модернизация заключалась прежде всего в ремонте зданий отелей и пансионатов, но также в улучшении жилищных условий за счет, к примеру, передачи части отремонтированных зданий в коммерческое пользование. Эти мероприятия существенно изменили Старую Гавану, причем в лучшую сторону. Также новая городская программа включала ряд инициатив в области памятников, которые были бы достаточно оригинальными для почти что любого города и особенно для города, управляемого коммунистическими властями. Коммунистическая Гавана чтит память матери Терезы, «Дианы Гэльской (принцессы Уэльской)» (небольшой сад с абстрактной цветочной скульптурой финансировался, возможно, британским посольством, которому был сделан соответствующий запрос), а с 2000 г. и Джона Леннона, восседающего в виде бронзовой скульптуры на парковой скамейке в задумчивой позе [575].

Жилищная политика, городская инфраструктура и управление услугами в революционной Гаване не соответствовали впечатляющим достижениям режима в области образования, здравоохранения и культуры. Одно из первых постановлений революционных властей заключалось в сокращении платы за городское жилье вдвое; с тех пор квартплата удерживалась на весьма низком уровне, так что найти ресурсы на поддержание инфраструктуры если и можно было, то очень скромные, причем городские и коммунальные услуги никогда не были приоритетом. В 1960-е годы столицей пренебрегали, начав поддерживать село и провинциальные города. Когда буржуазия после революции сбежала в Майами, многие особняки в западной Гаване были превращены в школы и детские сады. В других остались слуги, пригласившие жить своих родственников и друзей. Некоторые забрали себе чиновники нового правительства. Время от времени запускались серьезные программы жилищного строительства, в том числе новых комплексов в восточной Гаване, часто эти программы включали пропаганду строительства кооперативного жилья. Самые ужасные трущобы после революции снесли, а их жителей переселили в новое жилье. Однако качество жилья оставалось в лучшем случае очень неровным, а ведомства, занимающиеся коммунальными услугами, в новых массивах часто запускались с опозданием или же не справлялись с работой. Позже некоторые трущобы были модернизированы – в них провели воду и электричество, построили школы и внедрили некоторые другие услуги.

В «особый период» бегство населения из бедного села привело к новому расширению трущоб (хотя по латиноамериканским стандартам они невелики), общественный транспорт встал из-за недостатка работоспособной техники и топлива. Позже, однако, ситуация улучшилась – благодаря китайским автобусам и венесуэльскому бензину. В тяжелых условиях 1990-х годов поощрялось создание talleres (мастерских) для преобразований на уровне районов. Такие мастерские, благодаря локальным туристическим проектам и сотрудничеству с иностранными НПО, смогли получить некоторые ресурсы для районного развития. На своем достаточно ограниченном уровне они оказались довольно успешными и были выбраны в качестве одной из «лучших практик» для саммита ООН по населенным пунктам 1998 г., проходившего в Стамбуле [576].