Знание - сила, 2007 № 07 (961)

Истребитель И-16 1939 год

Красочные идеальные миры, которые виделись в то время людям в будущем «аэроэпохи», были ярче, чем реальные перемены, принесенные авиацией позже. Ужасные картины войн и конца света, несомые полчищами летунов, тоже были неизмеримо чудовищнее тех, которые на самом деле открыла миру авиация.

Но вот что особенно интересно. «Возможное было бы полностью осуществимо, — пишет М. Эпштейн, — только в случае некоего раздвоения, когда оно и стало бы частью реальности, и осталось бы в форме возможного, т.е. возымело бы двойную силу; если бы, например, ребенок мог одновременно испытать и удовольствие от сосания конфеты, и восторг от ее ожидания и предвкушения. Но такого удвоения онтологического статуса возможного нам не дано».

В случае с культурными мифами, возникавшими вокруг аэроплана, происходит именно удвоение онтологического (то есть бытийного) статуса возможного.

В начале XX века в представлении большинства людей понятие полета объединяло полеты и в физическом, и в идеальных мирах. И вдруг полет на тяжелой управляемой машине, мыслимый обычными людьми как нечто невозможное, стал реальностью. Однако, став реальностью, аэроплан не только не уничтожил нажитые в человеческой культуре разнообразные представления о полете как возможные (например, тот же полет в Божественный мир), но, напротив, перевел их в крайнюю форму возможного, максимально приближенную к реальному, а значит — оказывающую максимальное воздействие на человека.

Разумеется, на стадии «возможного» мифы, — то есть, возможности, которые не имеют под собой никакого основания превратиться в реальность, — неотличимы от других возможностей, которые могут осуществиться, но не обязательно будут осуществлены.

Во многих текстах начала прошлого века, рассказывающих о перспективах авиации, картины вполне реального будущего авиации стоят в одном ряду с мифами. Однако мифы среди них становятся различимы лишь при ретроспективном, оценочном взгляде.

В таком эклектическом, с сегодняшней точки зрения, стиле писал об авиации и ведущий поэт и писатель Италии того времени Габриеле Д'Аннунцио. Так, в известном интервью, которое поэт дал 30 апреля 1910 года французской газете «Ле Матен», он говорил о том, что осуществившиеся в аэроплане мечты о полете отразились еще в образах римских богов, что в будущем аэроэпохи возникнет идеальное общество, подобное Раю. И тут же дал трезвую (с сегодняшней точки зрения) оценку тому, какие основательные перемены и для гражданской жизни, и для войн несет авиация.

Возникновение того или иного мифа обусловлено культурной почвой. Например, в России взгляд на авиацию в значительной мере определялся религиозностью русской культуры. Авиация часто казалась людям новой возможностью приблизиться к Богу. Летчиков называли «небожителями», а писатель Леонид Андреев даже написал рассказ о вознесении на аэроплане на Небо («Полет», 1914 г.). Однако заметим, что стоявший в своих взглядах ближе к образованному европейскому обществу поэт Владислав Ходасевич уже не разделял такого мифологического взгляда на летчика. Он смотрел на летящего «небожителя-героя-человека» недоверчиво и призывал его не возноситься в небо, а упасть и обыкновенной человеческой смертью разрушить миф о летчике-небожителе (стихотворение «Авиатору», 30 марта 1914 г.).

Тем не менее, и в более секуляризованной, а значит, нейтральнее относящейся к религии европейской культуре возникали свои мифы. Французы предвкушали, что на аэроплане можно будет достичь высших форм любви, высшего вдохновения. Вся Европа предвосхищала эволюцию летающих на аэроплане в сверхлюдей в ницшеанском смысле. А в чуть ли не ежедневно наблюдаемой героической, завораживающей по форме (падение с неба!) гибели летчиков европейцы усматривали возможность избежать обыденной неприглядной человеческой смерти.

В те годы во всем мире люди связывали с полетом на аэроплане свойственные их культуре мечты о прекрасном и совершенном мире и ужасы перед грядущими бедами. Но всю эту палитру разнообразных мифов объединяло одно: модальность. Люди еще не знали, чем в будущем станет авиация, но уже жили с ощущением, что взлетевший в небо аэроплан открыл для мира воистину безграничные возможности.

Самолет«Безбожник» построенный в 1927 г.

«Необходимость превзойти ваши собственные способности и отвага, достигающая в опасности новой силы, — все это поднимет ваш дух, который всегда был на уровне происходящего героического события и всегда был сильнее просто судьбы».

Габриэле д'Аннунцио

Как только авиация начинает использоваться в идеологических и политических целях, ее мифологизация становится принципиально иной. Теперь она разворачивается в модальностях действительного («это есть») и должного («это должно быть»). Идеология предпочитает именно эти модальности.

Первым мифологизатором авиации в политических целях был опять-таки д'Аннунцио. Во время Первой мировой войны он решил реализовать в собственной судьбе вполне ницшеанскую идею поэта-авиатора-супермена и добровольно пошел служить в авиационные части Италии. Поэт организовывал поразительные по смелости авиационные рейды и намеренно мифологизировал летчиков эскадрильи, отданной в его распоряжение: «Итальянские авиаторы, крылатые боги нашего неба, воздушные вестники нашей армии...». Подогреваемый мыслями о своем величии, д'Аннунцио доводил свои (стоявшие в модальности должного) требования к летчикам до крайности: «Каждый из вас будет лететь до последнего удара мотора... Это мой приказ. Это ваша клятва».

Приведенный пример очень напоминает стиль советской пропаганды. Как это ни удивительно, перед д'Аннунцио во время Первой мировой войны и перед советскими пропагандистами авиации в первые годы Советской власти стояла, в сущности, одинаковая задача. Д'Аннунцио стремился стать Героем и поэтому всячески возвеличивал авиационные акции, в которых принимал участие. Советские пропагандисты были призваны мобилизовать на строительство авиации голодный полуграмотный народ, и обязаны были поднимать авиацию на соответствующий идейный уровень.

Д'Аннунцио был националистом, и поэтому разворачивал свой миф о летчиках вокруг символов и мифов, культурно значимых для националистического духа Италии. В Советской России миф об авиации вписывался в советскую идеологическую мифологему. Летчики преподносились здесь посланниками духа и идей Советской страны, распространителями идей коммунизма и мировой пролетарской революции, крылатыми защитниками рабочего класса и крестьянства.