Знание - сила, 2007 № 07 (961)

Калужская площадь, Большая Калужская улица, Калужская застава, старый мост через окружную дорогу, — все это я помню еще из довоенной жизни. B низинке, от которой и следов не осталось, речка Кровянка. Рядом с ней ледник, где покупали лед для домашнего «холодильника». По воскресеньям папа брал меня с собой, и мы — с двумя ведрами — ходили за большими кусками льда, засыпанными опилками. Кругом — патриархальная жизнь: деревенские домики с вишневыми садами — дореволюционные дачи, теперь густо заселенные московскими рабочими. Около домов под деревьями нередко располагались за столами большие семьи за обедом или ужином с самоваром и под аккомпанемент гармони. Многие держали кур, коров и коз. Молочницы приносили на дом молоко, творог, яйца, иногда и масло домашнего изготовления — «со слезой».

К 50-м годам все исчезло, как будто этого никогда и не существовало. Остался только наш Институт физических проблем и дом для его сотрудников за высокой оградой. Окрестные старушки на вопрос: «Что это там?» отвечали: «Да там делают атомную бомбу». В те годы это почти соответствовало действительности, хотя и было большим-большим секретом.

Я росла и формировалась в особом мире под названием «Институт физпроблем». От обычной московской жизни его отделял не только высокий забор. В нашем мире все хорошо знали друг друга и занимались любимой работой, не считаясь со временем. Отец не раз рассказывал мне, как они с Петром Леонидовичем Капицей пришли на то место, где теперь находится институт. К тому времени Капица уже согласился стать директором нового института, окончательно поняв, что вернуться в Англию ему не удастся. В 1934 году Академию наук перевели в Москву, а Президиум ее расположился на Большой Калужской улице. Волею судеб мой отец был единственным, пока неофициальным сотрудником института и сопровождал Капицу всюду. Место для строительства они нашли за Калужской заставой. Это был не просто пустырь, а место свалки. И, как ни странно, всего за один год построили и институт и жилой дом для его будущих сотрудников — длинный, двухэтажный, где каждый «подъезд» был входом в двухэтажную квартиру («таунхауз», на английский манер, по проекту Капицы). А для семьи Капицы построили отдельный особняк.

Когда в 1936 году наша семья переехала в Москву, территория института была уже благоустроена. Мне было 4 года, но я очень хорошо помню свои первые впечатления от новой квартиры и от цветов перед домом. После темной коммуналки в Ленинграде все это показалось раем. На территории института штатный садовник с помощницами высаживали цветы: резеду, левкои, душистый табак. В специальных ящиках на крыльцах всех 12 квартир дома росли вьющийся душистый горошек и ярко-красная, декоративная фасоль. И еще разные деревья, плодовые и декоративные, редкие тогда в Москве каштаны, кусты сирени, акации и флердоранжа. И все безупречно ухожено.

На территории института жили самые главные люди института, я даже девочкой сразу это поняла и очень гордилась тем, что в числе этих «главных» людей был и мой отец. Другие главные — механик Николай Николаевич Минаков, стеклодув Александр Васильевич Петушков, электрик Сергей Иванович Филимонов, комендант Андрей Иванович Павлов и, конечно, шофер Константин Митрофанович Сидоренко, возивший Капицу на шикарной заграничной машине. Духовные интересы ценились очень высоко, но не забывали и о спорте. Перед окнами нашего дома были построены два корта, на которых во время обеденного перерыва и после работы немногочисленные сотрудники института играли в теннис. Катались на лыжах с Воробьевых гор и на коньках в Парке культуры.

В те годы теннис был еще экзотикой. Даже и в 50-х годах, когда я с теннисной ракеткой ездила на стадион Юных пионеров на «Динамо», меня часто спрашивали, показывая на ракетку: «А для чего эта штука?»

В 1940 году меня определили в школу №8, находившуюся у запасного входа в Парк культуры и отдыха («и воздуха», как любил шутить П. Л. Капица). После уроков меня встречала бабушка Прасковья Сергеевна. Мы с ней садились на трамвай, последняя остановка которого — «Круг» была рядом с нашим домом. После войны трамвай исчез, его сменил троллейбус, который и теперь ходит по улице Косыгина, бывшей Воробьевке. Помню своего первого учителя, Василия Ефремовича, который часто переплетал мои жиденькие косички и завязывал бант, называя меня «маленькой шелковой мышкой» (вероятно потому, что волосы были очень мягкими). Он погиб в ополчении в первые же дни войны... С благодарностью вспоминаю и мою первую учительницу английского языка (и природную англичанку) Сильвию Эдуардовну Перевозчикову.

Хорошо помню день объявления войны. Мы с мамой идем в магазин, а нам навстречу бегут кричащие люди: «Война! Война! Сейчас будут объявлять по радио!». Мама повернулась и побежала, я за ней. В нашем дворе еще никто ничего не знал, мы первые принесли эту страшную весть. Все, конечно, бросились слушать радио.

Первые воздушные тревоги, сначала только по ночам. Все с узлами бежали в котельную института, приспособленную под бомбоубежище. Иногда к нам приводили моего одноклассника Женю, — в их доме не было бомбоубежища, и его родители очень беспокоились за жизнь своего единственного сына. Он ночевал у нас.

Анна Алексеевна и Петр Леонидович Капицы

Когда мы эвакуировались в Казань, на вокзале из-за бомбежек пришлось два раза возвращаться в метро, где было устроено бомбоубежище. Мама тащила нас с сестрой за руки и плакала, так как больная бабушка оставалась в эшелоне, категорически отказываясь оставлять вещи. У нее был на этот счет большой опыт. В ее воспоминаниях все события, связанные с революцией, спешным отъездом из Петрограда в Крым и возвращением в уплотненную квартиру, обмен оставшейся комнаты на Москву всегда сопровождались кражами и потерями имущества.

Помню возвращение в Москву из эвакуации осенью 1943 года. Мама горько плакала всю дорогу, глядя в окно поезда. Она оставляла в Казани могилу любимой матери и понимала, что никогда больше к ней не вернется. Нас с сестрой родители оставили на Казанском вокзале на мешках с картофелем, а сами с бабушкой уехали на трамвае. Несколько часов мы провели в полном одиночестве и ужасе среди суетящихся, кричащих и бегущих в разных направлениях людей. Неожиданно к нам подъехали родители на маленьком грузовичке, и с помощью веселого шофера погрузив вещи и мешки с картофелем, мы тронулись домой. К этому картофелю мама относилась с трепетом. Она сама вскопала выданный нам крошечный участок земли, сама посадила, растила, окучивала, сама и выкопала всю картошку и очень гордилась хорошим урожаем. Не хотела уезжать в Москву до уборки картофеля.