Сандерс Э.П. - Иисус и иудаизм

Конечно, Иисус внес свой конкретный вклад в еврейскую эсхатологию возрождения. Я уже обсуждал эти моменты, и ни един из них я не оцениваю выше, чем «с высокой вероятностью». Здесь, следовательно, могут иметь место споры.

Таким образом, я считаю, что основополагающие элементы моего портрета, в отличие от швейцеровского, полностью самодостаточны и не зависят от моей особой реконструкции. Будучи установленными, они неизбежно ведут к такому описанию Иисуса, в котором он неотделим от надежды на возрождение Израиля. Эта общая картина не навязывается текстам, но естественно из них возникает.

Конечно, есть вещь, которую можно оспаривать: это смысл. Можно допустить, что Иисус говорил то, что я предполагаю, и делал то, что я предполагаю, и что первые христиане придерживались мнений, которые я им приписываю, и все-таки отрицать, что портрет в целом соответствует истине. Это можно делать — а на самом деле уже делалось — утверждал, что слова, действия и другие факты означают не то, что я думаю. Их нельзя принимать, как это делаю я, за чистую монету. В действительности они означают нечто иное. Возможно, своими действиями в храме Иисус имел в виду символически указать на не связанное с жертвами и чисто духовное служение Богу 18; возможно, предсказание разрушения храма было только метафорическим выражением, означающим, что со старой религией будет покончено, и ей на смену придет религия нового типа и новая община, в которой она воплотится 19. Возможно, идя к грешникам, Иисус имел в виду, что лаже самые жалкие и пропащие человеческие души смогут примириться с Богом, если поймут, что у них нет никаких заслуг, и они должны принять милость как дар 20. Возможно, он запретил развод, чтобы показать, как глупо стремиться к исполнению закона 21, или, может быть, этот заирет — только шифр, указывающий на абсолютность требований Бога 22, Короче говоря, возможно, что Иисус намеревался утвердить современный либеральный протестантизм.

Поразительно, сколь многие исследователи Нового Завета пишут книги о Иисусе, в которых делают открытие: оказывается, он был согласен с их собственной версией христианства. После потрясающего разоблачения Швейцера, показавшего, что предыдущие исследования страдали именно этим грехом, можно было думать, что люди станут более чувствительными к таким вещам. Но понимание этого по-прежнему встречается не часто. Это лучше всего видно на примере мнения, о котором я несколько раз упоминал» — что Иисус умер «за истину евангелия».

«Евангелие», за которое он умер, меняется от автора к автору. Среди них можно выделить три основные группы. Многие думают, что он умер, потому что верил, что Бог милостиво спасает грешников. Иисус верил в милосердие, он выступил против фарисеев с их легализмом, верой в заслуги и выполнение добрых дел сверх установленных законом требований, и этот конфликт стал главной причиной его казни 21.

Некоторые находят «евангелие» в одной из частей вероисповедной формулы Рим. 3:21—26: он умер как жертва «за многих», веря, что жизнь приходит только через страдания и смерть 24.

Третья группа заставляет Иисуса умереть за его собственную христологию, или из-за его притязаний на особый статус (например, Мессии), или, в более общей форме, из-за того, что он ставил себя (по крайней мере неявно) выше Моисея, или из-за того, что он видел себя Страдающим служителем 25.

Короче говоря, многие утверждали, что он умер за учение об оправдании одной только милостью без дел закона, или за учение об искуплении, или за учение о личности Христа в какой-то его форме. Можно сочетать некоторые или все из этих вариантов «евангелия». Иеремиас, например, предлагает все три 26, Додд поддерживает второй и третий 27.

Первую из этих точек зрения следует просто отвергнуть. Я уделил много места критике мнения, согласно которому Иисус был убит, потому что верил в милосердие. Оно шито белыми нитками, но кажется самым распространенным. Видимо, оно возникло из следующей цепочки умозаключений: вначале христианство определяется как набор религиозных абстракций (а не как община, имеющая свою историю или преданная своим вероучительным формулам); затем утверждается, что до появления христианства эти абстракции отвергались затем это предполагаемое теологическое расхождение вносится задним числом в жизнь Иисуса и становится тем стержнем, вокруг которого строится изложение 28. Таким образом, мнение, что Иисус умер за милосердие, ведет к чистейшему вымыслу, будто в иудаизме первого столетия существовала такая проблема. Поэтому неудивительно, что Кеземан может сочетать его с мнением, что Иисус выступил против всего древнего мировоззрения 29. Эта точка зрения в самой своей основе противостоит взгляду на Иисуса как на еврея первого столетия, который мыслил подобно другим, говорил их языком» был занят тем, что занимало их и был озабочен проблемами первого столетия 30. Следовательно, это плохая история. И хотя я не богослов, подозреваю, что это плохое богословие.

Вторая точка зрения, согласно которой Иисус намеревался своей смертью довести до конца свою миссию, возникает как ответ на вопрос, что он думал о своей смерти, когда понял, что она неизбежна. Здесь я считаю один из ответов «потенциально возможным», и может быть, следует повысить его оценку до «возможного». Этот ответ состоит в том, что, когда Иисус понял, что смерть неизбежна, он увидел в ней смерть мученика» который будет оправдан. Вопрос, мягко говоря, непростой; и лучшее, что я могу сделать, — это сослаться на две замечательные трактовки Ч. К. Баррета, который, по-моему, сделал максимум возможного в этом направлении 31. Мои собственные попытки перепроверки данных не склоняют меня к мысли, что публикация их результатов сколько-нибудь улучшит понимание. Если вкратце, я могу воспользоваться формулировкой Маула: «Данные, которыми мы располагаем, позволяют думать, что Иисус... не искал смерти; он пришел в Иерусалим не для того, чтобы умереть; но он неуклонно следовал по пути истины, который неизбежно вел его к смерти, и он не искал способа уклониться» 32. Из этого можно также сделать естественный вывод: он считал, что умирает за правое дело, как посланник Бога, и поэтому думал, что Бог доведет дело до победы, Мк. 14:25 (он будет пить новое вино в царстве), возможно, показывает, что он думал, что Бог воскресит его, когда наступит царство, — для того, кто верит в телесное воскресение, мысль вполне разумная. Однако это может также означать, что он до самого конца надеялся на божественное вмешательство, — что царство будет установлено до того, как он умрет.

Некоторые хотят идти дальше и предполагают, что Иисус хотел умереть либо ввиду общего богословского принципа, согласно которому жизнь требует смерти 11; либо потому» что смерти требует любовь Бога, «которая ищет грешника», хотя и не объяснял себе, как эта любовь воспользуется его смертью 4; либо, в самом общем виде, потому что он уже тогда мыслил в терминах учения об искуплении '5. В наиболее общей форме, предложенной Иеремиасом, этот последний вариант требует объединения чрезвычайно большого количества отрывков, самые важные из которых — это предсказание страстей, Мк. 10:45 (отдать свою жизнь как выкуп за многих), и Мк. 14:24 («изливаемая за многих»)36. Некоторые аспекты мнения Иеремиаса, например» что Иисус отождествлял себя со Страдающим служителем Исайи, были опровергнуты '7, но имеются и общие возражения против всего этого направления мысли — что Иисус намеревался умереть за других, а не просто принимал свою смерть как должное и надеялся, что Бог спасет ситуацию и оправдает его.