Сандерс Э.П. - Иисус и иудаизм

Чтобы понять их» мы должны обратить внимание на стандартные темы полемики них смысл. Обычно эти отрывки говорят о наличии разногласия и не являются описаниями в буквальном смысле этого слова. Приведу несколько примеров.

1. Павел говорит, что Петр вед себя лицемерно и не придерживался истины Евангелия (Гал. 2:13 сл.). Но мы не должны воспринимать этот явно полемический отрывок как убедительное свидетельство того, что Петр не был верен евангелию и был лицемером. Обратимся к ситуации в Антиохии. Предположим, что Петр сначала ел только с евреями, а потом, к моменту, когда Павел писал письмо, изменил свое поведение и начал есть с язычниками. Тогда Павел не назвал бы его лицемером, напротив, приветствовал бы тот факт, что он привел свое поведение в соответствие с Евангелием. В этом случае лицемером его мог бы назвать Иаков — за то» что он сдал позицию, и у противников движения появилась возможность обвинять его в нечестности. Если он исповедует веру в Бога Израиля, почему он не верит также и в отделение избранных? Зачем дискредитировать свой мандат среди евреев, которых можно завоевать на свою сторону?

Итак, что можно на самом деле сказать о Петре? Он был человеком, который разрывался между двумя заповедями. Мы ничего в нем не поймем, называя его лицемером. Мы узнаем, что-то о нем и о движении, если увидим конфликт, в который он был втянут, — ив тисках которого был зажат также Павел. Это Павел сформулировал принцип: жить как еврей, чтобы завоевать евреев, и жить как язычник, чтобы завоевать язычников (1 Кор. 9:20 сл.). Критикуя Петра за то, что он не мог делать одновременно и то, и другое, он показывает, что в пылу борьбы забыл поставить себя на его место.

2. Следуя той же логике, мы должны предположить, что лжебратья (Гал. 2;4) тоже действовали в соответствии со своими принципами, что проповедующие обрезание делали это не для того, чтобы избежать преследований (Гал, 6:12), и что когда Павел был в тюрьме, никто не проповедовал Христа только для того, чтобы его раздражать (Флп. 1:15). Павел часто приписывает другим неблаговидные мотивы. Он был поглощен полемикой, а для полемики подозревать других в скрытых мотивах является обычным делом. Это ничего не говорит нам о том, каковы были цели этих других с их точки зрения. Историк должен делать все возможное, чтобы их реконструировать, а этого нельзя сделать, если доверчиво повторять полемические утверждения.

3. Два-три раза я упоминал об обвинении священников в том, что они служили в храме, будучи нечистыми из-за контакта с менструальной кровью. Мы находим это обвинение в Дамасском документе и в Псалмах Соломона, и оно нашло отражение также в раввинистической литературе 44. Что это означает? Если бы такое обвинение против священников было приписано Иисусу, я не сомневаюсь, что многие исследователи Нового Завета говорили бы как об известном факте, что священники постоянно жили со своими женами во время менструации. Но обвинение, скорее всего, основывалось на разногласиях в интерпретации закона. Очевидно, разные группы благочестивых евреев хотели увеличить период, в течение которого женщина считалась нечистой. Священники же следовали библейскому закону. Дело не в том, что у благочестивых обвинителей была приватная информация о поведении священников в их спальнях.

Я говорил, что исследователи Нового Завета часто ведут себя легковерно по отношению к содержащимся в нем утверждениям. Мы видели это в разных контекстах, в том числе во многих случаях, когда полемика отсутствует. Некоторые говорят: ведь это правда, что Иисус говорил откровенно и им двигало сострадание 43. Та же доверчивость естественным образом распространяется и на полемику, и в результате Мф. 23:23 становится простым утверждением факта, характеризующего фарисеев: они интересовались только мелочами и пренебрегали вопросами, составляющими сущность религии. Не удивительно, что полемические утверждения редакторов воспринимаются как основанные на фактах: притча Лк. 18:10—14 действительно была адресована «уверенным в собственной праведности и уничижавшим остальных» (18:9), и таким образом мы узнаём, что представляли собой фарисеи (фарисей из 18:10) 46. Подобным же образом многие хотят нас уверить, что книжники и фарисеи действительно роптали против Иисуса за то, что он принимал грешников (Лк. 15:1 сл.)47. Евангелия содержат также редакторские замечания о личных мотивах, которыми вдохновлялись те, кто хотел казни Иисуса: они хотели поймать его на слове (Мк. 12:13); в душе Иисус знал об их лицемерии (12:15). В отношении редакторских комментариев, многие из которых касаются мотивов, необходимо понимать, что евангелисты их не знали и знать не могли. Но ни один из этих примеров полемики не может рассматриваться как описательный текст.

Имея дело с мотивами, историки должны делать разумные предположения. Мотивы обычно бывают смешанными. Обвиняющие обычно думают, что они правы и должны обвинять. Конечно, они делают это и для самоуспокоения, и ради своего авторитета. Но мы не должны приписывать целым группам людей древнего мира дурные мотивы. Священники хотели угнетать и грабить бедных; они узурпировали власть; они не были по-настоящему преданы служению Богу 1*. Фарисеи руководствовались верой в заслуги и презрением к остальным людям; они хотели занимать главные места и ждали похвал от людей; они были алчными и самодовольными. Разумнее предположить, что священники смотрели на свою работу в храме как на истинное служение Богу 49, и что фарисеи действительно полагали, что знают» как интерпретировать Писание. Можно также предположить, что все они хотели преуспеть в жизни и предпринимали для этого разумные шаги 50.

При более близком рассмотрении полемики против фарисеев мы видим, что значительная ее часть относится к мотивам. Они делают то или это «напоказ». Не думаю, что Иисус это говорил, но делал он это или нет, это не говорит нам ничего — да и не может говорить — о их фактических мотивах.

Поэтому контекст деятельности Иисуса в рамках иудаизма не следует представлять себе как полярную противоположность между человеком доброй воли и людьми дурных намерений. Нельзя считать разумным историческим объяснением утверждение, что Иисус верил в целый перечень бесспорных и приятных абстракций (любовь, милосердие и благодать), а его противники их отрицали. Неразумно утверждать, что он хотел выполнить волю Бога, а они играли Писанием, чтобы обернуть его к своей выгоде. Будем предполагать у всех у них одинаково добрые мотивы — помня, что мотивы бывают смешанными, — и после этого нейдем контекст и разумную причину конфликта

Думаю, что мы это сделали, Иисус «вписывается» в иудаизм не как его моральная и духовная антитеза (как думают некоторые под влиянием полемических отрывков). Скорее, существовал устойчивый контекст согласия, внутри которого был конфликт, Многие были недовольны отношениями с Римом, и это недовольство — несомненно, смешанное с другими неудовлетворенностями — привело к тому, что Тайсен удачно назвал «обновленческими движениями» 52. Они принимали разные фермы, не существовало какого-то единого и унифицированного «типа», но Иисус укладывается в этот общий контекст. Он отличался от других» как я неоднократно подчеркивал» во многие отношениях, и в частности потому» что опирался на деятельность своего великого предшественника, Иоанна Крестителя, Провозглашение Иоанном покаяния ввиду близкого суда было довольно успешным. Многие покаялись, и возникли надежды на царство. Но царство не наступило. Иисус выступил с радостной вестью» что нечестивые войдут в царство, вестью, которая сопровождалась исцелениями и экзорцизмами, Совершенные им великие символические действия показывают, что он действовал в рамках общей схемы еврейской эсхатологии возрождения, хотя они говорят также и о его высоких притязаниях, и о том, что он оскорблял обычное еврейское благочестие: он призвал «двенадцать» (во главе которых стоял); он драматически указал на явление нового или обновленного храма; и, возможно, он въехал в Иерусалим на осле. Наконец, он символизировал грядущее царство своей трапезой с «двенадцатью».