Сандерс Э.П. - Иисус и иудаизм

Надо сказать, что и до Сандерса ряд авторов высказывал сомнения в исторической достоверности той трактовки конфликта Иисуса с еврейскими религиозными лидерами, которая дана в синоптических евангелиях. Эти авторы указывали на неправдоподобность сцепы суда в синедрионе, на неосведомленность евангелистов в отношении многих еврейских реалий, на неправдоподобность контекста, в котором возникают споры Иисуса с фарисеями. Но никто кроме Сандерса не разрабатывал эту тему столь систематически и фундаментально, и на этом пути ему удалось получить принципиально важные результаты. В своей первой книге, «Paul and Palestinian Judaism» (1977), он проанализировал все известные на сегодня еврейские источники, позволяющие судить о палестинском иудаизме времен Иисуса и Павла. В книге «Павел, Закон и еврейский народ» он выдвинул и убедительно обосновал гипотезу, согласно которой позиция Павла заключалась в том, что Христос был послан, чтобы спасти всех — и евреев, и язычников — на равных основаниях, закон же был дан только евреям. Именно поэтому (а не из-за пресловутого «легализма») он боре лея против того, чтобы обращенные в христианство язычники принимали закон Моисея. О содержании третьей книги, перевод которой предлагается вниманию читателей, мы уже говорили. (Нелишне заметить, что хотя третья книга вышла всего через два года после второй, Сандерс писал ее 10 лет.)

Здесь нет необходимости рассматривать содержание книги более подробно. Она написана настолько ясно и четко, что заинтересованный читатель разберется в ней без посторонней помощи. Мы же воспользуемся этим фундаментальным исследованием, чтобы поговорить о более общих вопросах: о достоверности результатов новозаветной библеистики (об этом и сам Сандерс много говорит в своей книге) и о значении этих результатов для христианского богословия (как пишет Сандерс, этот вопрос его тоже интересует, но в данной книге он его не затрагивает).

2. О достоверности результатов новозаветной библеистики как исторической науки

По мнению большинства богословов, выводы новозаветной библеистики слишком ненадежны, чтобы на них можно было основывать какие-либо богословские суждения. Это мнение базируется на двухосновных тезисах:

1. Задача «поиска исторического Иисуса» принципиально неразрешима. И те, кто передавал из уст в уста рассказы о Иисусе, и евангелисты, которые их записывали, были верующими людьми. Поэтому Иисус, о котором нам рассказывают евангелия. — это «Иисус веры». Другого же материала, который позволил бы за «Иисусом веры» увидеть какого-то иного, «исторического» Иисуса, у нас просто нет 4.

- - - - - -- - - - - -- - - - - -

4 См., например: Д. Д. Данн. Новый взгляд на Иисуса, М., 2009.

3. Выводы исторической науки, в отличие от результатов естественных наук, существенно зависят от мировоззрения историка. А уж об истории раннего христианства и говорить нечего. Здесь богословские предпосылки исследователя являются определяющими: исследователи находят в новозаветных текстах то, что хотят найти. Поэтому новозаветная библеистика — это тоже своего рода богословие, и в ней «предвзятых мнений не меньше, чем у верующих в Божественное Откровение. — это всего-навсего иной род предвзятости» 5.

- - - - - -- - - - - -- - - - - -

5 Прот. Г. Флоровский. Догмат и история. М., 1998. С. 43.

Очевидно, второй из этих тезисов подкрепляется первым: именно неопределенность задачи позволяет исследователю рисовать портрет «исторического Иисуса» в соответствии со своими богословскими взглядами.

Чтобы выяснить, насколько справедлива эта критика, напомним особенности научного подхода. Принцип любого научного исследования — в том числе исторического — заключается в том, что вначале формулируется гипотеза о сущности изучаемого явления, а затем пытаются понять, не противоречат ли известные факты этой гипотезе или вытекающим из нее следствиям. Если нет, гипотеза получает статус теории и считается верной, пока не появятся факты, ей противоречащие. В нашем случае «сущность», которая нас больше всего интересует, — это Иисус как религиозная личность: кем он себя считал, какие цели преследовал и в чем видел свою миссию. А факты — это вся совокупность новозаветных и других древних текстов, а также событий, о которых они рассказывают.

Очевидно, научный подход эффективен не везде и не всегда. Например, когда фактов мало и для их объяснения можно предложить много разных гипотез, научный подход не очень полезен. Похоже, что именно такую ситуацию имеют в виду (хотя в явном виде этого не формулируют) критики новозаветной библеистики. И обилие фигурирующих в новозаветной библеистике гипотез как будто бы говорит в их пользу.

Рассмотрим вопрос об эффективности научного подхода к исследованию новозаветных текстов с этой точки зрения.

1. Не подлежит сомнению, что гипотезы, выдвигаемые исследователями, действительно очень часто диктуются богословскими взглядами: желание найти в Новом Завете подтверждение своим представлениям о Христе вполне объяснимо. И история новозаветной библеистики это подтверждает. Научные методы в современном понимании этого слова начали применяться в новозаветных исследованиях в последние десятилетия IX века. Но уже основатели новозаветной библеистики — представители так называемой немецкой либеральной теологии — преследовали не столько научные, сколько богословские цели. Они надеялись научно обосновать свои собственные представления о христианстве как о религии любви, источником которой является Бог и которая, захватывая человека целиком, становится для него спасением. Постепенное распространение этой любви на все человечество и есть созидание Царства Божьего. И именно это, согласно гипотезе либеральной теологии, проповедовал исторический Иисус. Но его идеи настолько опережали его время, что он не был понят своими современниками и был убит.

Пример либеральной теологии — это частный случай общей ситуации, которую Сандерс саркастически характеризует так: «Поразительно, сколь многие исследователи Нового Завета пишут книги о Иисусе, в которых делают открытие - оказывается, он был согласен с их собственной версией христианства» 6.

- - - - - -- - - - - -- - - - - -

6 Наст. изд., с. 424.

2. И все же процесс развития новозаветной библеистики не объясняется одной только борьбой разных богословских взглядов. Количество выдвинутых гипотез столь велико, что одними богословскими разногласиями их не объяснить. Предположения о целях Иисуса варьируются в широком диапазоне от радикального обновления еврейской религии до провозглашения близкого конца мира в рамках традиционной еврейской эсхатологии. Столь же широк спектр предположений о причинах его казни. Разумеется, исследователи, принадлежащие к той или иной богословской традиции, тяготеют к гипотезам, которые этой традиции не противоречат. Однако нельзя недооценивать и притягательности идеала беспристрастного научного исследования, побуждающего исследователей к максимальной объективности. Например, эсхатологическая гипотеза, опровергающая исходные предпосылки либеральной теологии, была выдвинута ее же представителями. Иоханнесом Вайсом и Альбертом Швейцером. К этой гипотезе они пришли вопреки своим богословским взглядам, подчиняясь логике научного исследования. И Сандерс в своей книге отмечает, что в последнее время стремление к научной объективности усилилось.