Сандерс Э.П. - Иисус и иудаизм

- - - - - -- - - - - -- - - - - -

15 Именно на таком переводе настаивает новозаветная наука.

Кроме того, в аргументации Вайса и Швейцера были найдены уязвимые места: некритическая оценка аутентичности речений, приписывание еврейским эсхатологическим представлениям некоторых моментов, не подтверждаемых древними текстами.

Основываясь на этих возражениях противников Вайса и Швейцера, о. Александр Мень формулирует общий тезис, согласно которому имеющихся научных аргументов недостаточно, чтобы признать безусловно правильной одну из возможных интерпретаций слов Иисуса, отвергнув все остальные, и речь может идти лишь о большей или меньшей убедительности доводов 16. Таким образом, выводы новозаветной науки нельзя считать научно доказанными, ибо «убедительность доводов» — вещь субъективная: убедительное для одного кажется неубедительным другому.

- - - - - -- - - - - -- - - - - -

16 Он делает это в первой (предварительной) версии статьи о Швейцере в своем трехтомном «Библиологическом словаре». В окончательный текст о. Александр эти мысли не включил — видимо, потому, что счел словарь неподходящим местом для изложения своих личных мнений.

С формально-логической точки зрения против этого едва ли можно что-либо возразить. И все же такая вещь, как убедительность доводов, объективно существует. Во-первых, даже самые осторожные из ученых, считающие, что аутентичность почти любого отдельно взятого речения может быть подвергнута сомнению, согласны, что Иисус говорит о близком эсхатологическом конце в разной форме и по самым разным поводам, эти речения рассеяны по всему евангельскому тексту и прочно укоренены в предании. Многие из них удовлетворяют критерию несводимости. Они не могли быть созданы ранней Церковью, потому что у нее не было причин задним числом столь настойчиво приписывать Иисусу несбывшееся пророчество. То же можно сказать и о еврейской среде: хотя в иудаизме пророчество о близком наступлении Царства не возбраняется» но это явление весьма незаурядное.

Во-вторых, почти все согласны, что довольно сложный эсхатологический сценарий, который мы находим в новозаветных текстах и частью которого является близость конца, не мог быть внушен ученикам и последователям Иисуса переживаниями, связанными с воскресением (какими бы сильными ни были эти переживания), — если бы они раньше не слышали об этом от Иисуса.

В-третьих, вопреки мнению Ч. Додда и его последователей, почти все согласны, что слова Иисуса о том, что с его приходом Царство уже проявляет себя в мире, невозможно истолковать в том смысле, что оно уже наступило во всей своей полноте и силе, и что ждать больше нечего. Скорее всего, Иисус обращает здесь внимание на первые признаки приближающегося Царства и на свои божественные полномочия. А это не противоречит всему корпусу его речений о близости эсхатологического конца.

В пользу гипотезы Вайса и Швейцера можно привести и другие доводы. Некоторые речения Иисуса, в которых о времени конца мира прямо не говорится, очень трудно объяснить иначе как его уверенностью, что этот мир доживает последние дни. Например, невероятный не только для иудаизма, но и для всего эллинистического мира ответ на просьбу одного из учеников разрешить, прежде чем последовать за Иисусом, похоронить только что умершего отца: «Предоставь мертвым хоронить своих мертвых» (Мф. 8:22). Вот как комментирует эти слова Иеремиас: «Существование в старом эоне... не заслуживает того, чтобы называться жизнью... Драгоценен каждый час. Пока еще есть время, мертвые должны быть призваны в мир жизни» 17. К этой же категории речений можно отмести и запрещение развода.

- - - - - -- - - - - -- - - - - -

17 Иеремиас. Указ. соч., С. 154.

В конечном итоге убедительность доводов сторонников гипотезы Вайса и Швейцера оказалась сильнее стремления к «богословскому комфорту», и сейчас большинство ученых согласно с выводом о том, что Иисус ожидал эсхатологического конца в самом ближайшем будущем.

Здесь уместна аналогия с такой естественно-научной теорией, как теория эволюции. Сегодня ни один серьезный богослов не скажет, что теория эволюции неверна, потому что она противоречит Шестодневу (описанию сотворения мира и человека в Книге Бытия) или потому, что ока многого не объясняет. Чтобы оспорить теорию эволюции, нужно привести факты, которые ей противоречат, или, как минимум, предложить альтернативное объяснение данных палеонтологии (длинные последовательности видов ископаемых организмов, наблюдаемые в разных слоях земной коры) 18. Точно так же, чтобы оспорить вывод новозаветной библеистики о том, что Иисус ожидал близкого эсхатологического переворота, нужно или привести противоречащие этому факты, или предложить принципиально новую гипотезу — т.е. сделать нечто такое, до чего многочисленные исследователи Нового Завета и богословы за сто с лишним лет пока не додумались.

- - - - - -- - - - - -- - - - - -

18 Этот вопрос подробно рассмотрен в работе: А. В. Гоманьков. Как писать историю мира? Теории эволюции, креационизм и христианское вероучение // Журнал Московской Патриархии, 2010, 9. Существует целая литература по опровержению научных теорий (теории эволюции, теории относительности и др.), но все эти «опровержения» — из разряда курьезов.

4. Исторический Иисус и христианское богословие

Почему мы уделили так много внимания именно этому, казалось бы, довольно частному результату новозаветной библеистики? Потому что, как мы сейчас увидим, этот результат затрагивает самые основы христианства — учение о Христе как о Богочеловеке. Без этого учения христианство, может быть, и могло бы существовать как нравственный идеал или как поклонение осуществившему этот идеал великому Учителю, но оно не было бы христианством — религией, отвечающей на «последние» вопроси о смысле человеческого существования.

Суть этого учения в том, что 1) в Иисусе Христе соединены два совершенных естества (две природы) — истинное божество и истинное человечество, и 2) эти две природы соединены ипостасно, т.е. составляют единое лицо 19.

- - - - - -- - - - - -- - - - - -

19 См.: М. Н. Скабалланович. Богочеловек // Христианство. Энциклопедический словарь. М., 1995. Т. 3. С. 340.

В христианском богословии это взаимоотношение двух природ во Христе описывается более детально как «общение свойств» ( communicatio idiomatum ). Наиболее полно этот вопрос разработан у св. Иоанна Дамаскина, согласно которому общение свойств состоит в том, что каждая из двух природ обменивается тем, что ей свойственно, с другой природой 20. Божественные свойства, проникая в человеческую природу, хотя и оставляют ее человеческой, но доводят до полного совершенства, или совершенной полноты.

- - - - - -- - - - - -- - - - - -