Сандерс Э.П. - Иисус и иудаизм

5 ЧУДЕСА И ТОЛПЫ НАРОДА

В этой и следующей главах мы расширим изучение «царства», обратив внимание на чудеса и на тех, к кому была обращена миссия Иисуса, тех» кто согласно евангелиям были «народом», одержимыми, больными, неполноценными и грешниками. Существует согласие по основным фактам; Иисус творил чудеса, привлекал к себе толпы народа и обещал царство грешникам. Естественно предположить, что чудеса и включение грешников внутренне связаны с представлением Иисуса о царстве и о своей миссии. С этим согласится большинство авторов. Однако, исследуя вопрос, как именно связаны чудеса и обращение к грешникам между собой и с представлением Иисуса о царстве и о своей задаче, мы обнаруживаем ряд широко распространенных мнений, в справедливости которых следует усомниться. Это мнения о смысле чудотворческой деятельности Иисуса и предложения царства грешникам» и они так хорошо все это объясняют, что мешают дальнейшим исследованиям. Вот эти мнения:

1. Экзорцизмы обычно считались знамениями царства 1. Таким образом, они относятся к провозглашению царства как его приметы.

2. Прощение грешников тоже считалось в иудаизме одним из обещаний, связанных с эсхатоном 2. Поэтому» когда Иисус предлагал спасение грешникам, это имело для его аудитории в основном тот же смысл, что и чудеса: царство уже присутствует.

3. Иисус сам видел в своих экзорцизмах и исцелениях проявление присутствия или, по крайней мере, близости царства.

4. Иисус был главным образом учителем и проповедником. Толпы народа стекались к нему» чтобы услышать его слово, и некоторых из народа он еще и исцелял.

Из этих мнений первые два я считаю просто ошибочными. Пункт первый, что экзорцизмы обычно рассматривались как указание на присутствие царства, мы обсудили выше 3. Вопрос о покаянии и прощении грешников будет рассмотрен в следующей главе. Третье утверждение, что Иисус сам смотрел на свою деятельность как на демонстрацию вторжения царства, быть может, справедливо, по не доказуемо. Доказательство зависит от таких речений, как Мф. 12:28//Лк. 11:20 и Мф. 11:5 сл., которые обсуждались в предыдущей главе. Бесспорно, Иисус считал свою деятельность внутренне связанной с наступлением царства; но нельзя с уверенностью сказать, что он смотрел на свои экзорцизмы и застолья с грешниками как на доказательство присутствия царства.

Четвертое предположение — что Иисус был прежде всего и главным образом учителем — редко высказывается в явной форме. Оно становится понятным, когда читаешь книги о Иисусе 4. Я считаю, что это предположение недостаточно обосновано и нуждается в проверке. Наша задача — исследовать взаимосвязь между чудесами, учением и толпами народа, и проверить, могут ли чудеса оказаться полезными для понимания Иисуса. Мы рассмотрим четыре вопроса:

1. Можем ли мы из факта чудес узнать что-либо о том, что думал о себе Иисус и кем его считали его последователи? Я не считаю речения Мф. 11:5 сл. и 12:28 источником надежной информации. Не может ли более общее изучение чудес пролить свет на эту проблему?

2. Можем ли мы узнать что-то важное для понимания итога публичной деятельности Иисуса?

3. Как смотрели на Иисуса другие, те, кто не входил в круг его учеников?

4. Можно ли подвести Иисуса под какой-то общий социальный и религиозный тип? Этот вопрос подразумевает рассмотрение связи между учением и совершением чудес.

Чудеса, учение и толпы народа в евангелиях

Естественно предположить — повторим это еще раз, — что между проповедью, исцелениями и толпами народа, вероятно, существовала взаимосвязь. Иными словами, с готовностью предполагают, что Иисус сознавал себя исполняющим некую миссию по отношению к народу, и что она включала в себя как проповедь, так и целительство. Правда, из простого чтения евангелий это не самоочевидно; в отрывках, в которых присутствует народ, провозвестие и чудо не всегда идут бок о бок. Но внутренне неправдоподобно, чтобы в небольших временных рамках и в пределах небольшой территории Иисус иногда привлекал народ целительством, а иногда — проповедью 5.

Евангелисты не прилагают больших усилий для объяснения присутствия народа; в целом предполагается, что он присутствует всегда, и Иисус иногда должен был спасаться от давления народа. В этой связи поучительно рассмотреть первые главы Евангелия от Марка. Иисус проповедовал в синагоге (1:21) и, находясь там, изгнал беса (1:23—26). Экзорцизм побудил очевидцев прокомментировать сначала его учение, а затем его способность изгонять бесов (1:27)*. После этого дается итог: «И тотчас прошел слух о нем повсюду по всей стране Галилейской» (1:28). Далее мы встречаем толпу народа («весь город»), очевидно, сопровождающую тех, кто приводит к нему больных и одержимых (1:3 2 сл.). Однако в уединенном месте Иисус доверительно сообщает Симону, что хочет идти в другие селения, чтобы проповедовать; это, очевидно, было его миссией (1:35—39). Несмотря на это намерение, он исцели л прокаженного (1:40), и его слава снова распространилась, в результате чего он не мог даже войти в город и должен был остаться в его окрестности. Однако толпы преследовали его даже там Q :45). В конце концов он смог вернуться в Капернаум, и там собралось много народу, настолько, что дверь была заблокирована. Он проповедовал им, и, несмотря на давку, друзья парализованного ухитрились доставить страдальца к Иисусу, который исцелил его (2:1—5). После этого, по крайней мере в этой части повествования, присутствие народа подразумевается, за исключением случаев, когда Иисус удаляется (2:13; 3:7; 4:1). В 3:9 сл. это скопление народа приписывается его славе как целителя.

Нет оснований предполагать, что Марк или любой другой из евангелистов знал фактическую взаимосвязь между славой Иисуса, его целями, его целительством и его проповедью. Нельзя предположить и того, что их заботила причинно-следственная связь в современном понимании этого термина (момент, к которому мы со временем вернемся)7. Более того, даже современный репортер, окажись он тогда там, был бы неспособен описать все, что мы хотим узнать. Можем ли мы утверждать, что Иисус, имея в мыслях то. что он считал идущей от Бога вестью, сознательно пытался лечить больных в надежде привлечь народ, чтобы иметь возможность ему проповедовать? Или он более или менее случайно обнаружил, что может исцелять, и, исходя из этого, пришел к мысли, что он должен нести особую весть? И даже если бы эти вопросы можно было адресовать непосредственно Иисусу, мог бы он дать единственный» ясный и четкий ответ? Нели посмотреть на вещи с этой точки зрения, станет очевидным, что есть границы, за которые мы не можем проникнуть.

Я не хочу сказать, что ми ни в каких случаях не можем установить причинно-следственную связь и даже цель. Ближе к концу публичной деятельности Иисуса (некоторые аспекты которой мы уже обсуждали) многое начинает проясняться. Наблюдаемые события аккумулируются таким образом, что позволяют сделать разумный вывод об их причине (или причинах). Но некоторые вещи, относящиеся к началу публичной деятельности Иисуса, мы никогда не узнаем.