Сандерс Э.П. - Иисус и иудаизм

Я считаю это мнение неверным во всех его аспектах. Я показал, что общение с грешниками — действительно выдвигавшееся против Иисуса обвинение — не имеет отношения к общению с простым народом, хотя я полагаю, что Иисус общался с простыми людьми и был одним из них. Однако его обращение к грешникам и отверженным не может быть понято как обращение к простому народу. Во-вторых, неверно делать чистоту объектом спора между Иисусом и его критиками. В-третьих, допуск простых людей в царство не мог кого-либо оскорбить. Фарисеи — по край чей мере те, которые были хаверим, — могли относиться надменно к простым людям, но они не контролировали религиозную жизнь иудаизма в такой степени, чтобы заставить не-фарисеев чувствовать себя исключенными и благодарными за приглашение войти в царство Божье. Кроме того, все факты говорят против предположения, что фарисеи враждебно относились к вхождению простых людей в царство.

Одно из прискорбных следствий этой всеми принятой точки зрения заключается в том, что она препятствует исследованию того, что это значит: предложить царство нечестивым. Она девальвирует и фальсифицирует иудаизм и делает проблему «Иисус и грешники» банальной, понимаемой как «Иисус и простой народ versus ограниченных, фанатичных, но влиятельных фарисеев». Мы должны понять этот конфликт, исходя из каких-то иных соображений.

Перед тем как обратиться к вопросу что же на самом деле означал призыв Иисуса к грешникам, я хочу привести последнее наблюдение, помогающее исключить мнение, что Иисуса критиковали за общение с простым народом. Представление о том, что ученые и чрезвычайно добросовестные иудеи считали менее ученых и менее добросовестных недостойными спасения грешниками, и что первые заставляли вторых чувствовать себя исключенными, фактически является результатом религиозной пропаганды. Такая позиция не дает серьезного исторического объяснения конфликта, существовавшего в первом столетии. Ее сторонники, сами того не зная, продолжают богословскую полемику: на нашей стороне любовь, милосердие, покаяние, прощение и даже простая порядочность; вот почему наша религия выше той, от которой она произошла. Однако это — не историческое мышление: оно сосредоточено на религиозных абстракциях и живет в сфере нереального. Исследователям, которые писали, пишут и будут писать в этой манере, не хватает исторического воображения. Они не могут представить себе заполненные народом улицы Иерусалима, деревни Галилеи, крестьянские дома в Изреельской долине. Если бы они могли это сделать, то поняли бы, что никакая малая группа сверхблагочестивых, сверхобразованных религиозных фанатиков (если бы таковая действительно существовала) никак не могла по-настоящему исключить из религиозной и социальной жизни тех, кто не отвечал ее стандартам; и у такой группы не было никаких причин обижаться на странствующего целителя и проповедника, который общался с простым народом; и она была неспособна убедить или принудить римские власти убить его.

3. Иисус и грешники

Но если смысл призыва Иисуса к нечестивым не в том, что он обещал участие в царстве Божьем простым людям, которые были исключены из него ужасными фарисеями, то в чем он? Почему «грешники» занимают столь большое место в евангелиях? Думаю, что внести абсолютную ясность в этот вопрос невозможно, хотя и можно сузить диапазон возможных мнений. Здесь будет полезно вернуться к Норману Перрину как представителю существующего в научном сообществе консенсуса.

3.1. Было ли прощение оскорбительным? Перрин, в отличие от своего учителя Иеремиаса, не путает обычных евреев, которые грешат с «грешниками» 42. Однако его собственные предположения относительно того, как надо понимать включение грешников Иисусом, по меньшей мере так же далеки от цели. Так, он утверждает, что те евреи, которые жаждали окончательного прощения в конце времен, не могли получить его в рамках ориентированного на повседневность иудаизма. День искупления, другие ритуалы и дела, превышающие требования долга, утверждает он, «имели ограниченную действенность». «Итак, окончательно простить грех должен сам Бог...» 93. Замечательно, что покаяние, которое имеет решающее значение в еврейской концепции искупления, Перрин в свой список не включает. Кроме того, можно спросить: а кто, согласно обычной еврейской точке зрения, прощает грехи в День искупления? В рамках исторически достоверного описании еврейских во «рений отделение Дня искупления и других поводов для жертвоприношения от того, что делает «сам Бог», не имеет никакого оправдания. Если говорить в терминах, в которых мы говорили выше, я очень сомневаюсь, чтобы обыкновенные евреи, которые принесли жертвы по случаю своих прегрешений, а также молились и постились в День искупления, ощущали необходимость в каком-то дальнейшем, эсхатологическом прощении. Вполне можно думать, что многие ожидали наступления конца времен как сигнала к полномасштабному покаянию (см. выше, гл. 3, раздел 4), и Перрин мог ошибочно понять это как общее представление о том, что истинное прощение может быть достигнуто только при наступлении эсхатона. Но каков бы ни был источник его заблуждения, его мнение не имеет под собой никакого основания.

Дальше он придает еще большую значимость тому, что он считает новым взглядом Иисуса, согласно которому грешники могут быть прощены. Реальные «грешники», утверждает он, были равнозначны неевреям 44 Но затем он снова демонстрирует недостаточное понимание обычного еврейского богословия: «Согласно широко распространенному мнению, такие евреи не могли надеяться на раскаяние или прощение...»95. Иисус предлагает им прощение и тем самым «ставит иудаизм на грань кризиса» (р. 97).

Это была ситуация, в которой реальность Бога и его любви обнаруживалась новым и решающим образом и в которой, следовательно, радости времен спасения вдруг стали доступны тем, кто стремился к ним так долго и гак настойчиво (ibid.).

То, что Иисус обещал прощение таким людям, было «очень тяжелым оскорблением... для его современников» (р. 102), Его спори о законе не были особенно оскорбительными, и очищение храма не поможет объяснить его казнь (ibid.). Он был убит, скорее, потому, что предлагал прощение грешникам.

Самому стать таким же отверженным [какими были сборщики податей] было бы гораздо меньшим преступлением, чем снова принять этих людей в общину во имя последней надежды этой общины. Действительна, объяснить такой дот со стороны Иисуса можно только глубокой убежденностью, и мы можем утверждать, что такой акт со стороны Иисуса необходим, чтобы придать смысл факту креста (р. 103).

Утверждение Перрина, что Иисус оскорбил своих современников предложением спасения грешникам, является крайностью, но я представил его так подробно потому, что оно ясно излагает широко распространенную точку зрения. Именно милосердие оскорбляло фарисеев, приверженных идее заслуг и неослабного наказания за грехи. Перрин здесь вторит Иеремиасу, писавшему, что Иисус подверг себя «беспримерному риску», когда нанес удар фарисеям призывом грешников к покаянию, «и этот акт привел его на крест» 96.