Сандерс Э.П. - Иисус и иудаизм

Некоторую поддержку этому мнению дает рассмотрение связи между Иоанном Крестителем и Иисусом. В том, что касается покаяния и грешников, весть Иоанна, как представляется, отличалась от вести Иисуса (Мф. 21:32; 11:18 сл.). Можно говорить, что различие между ними состояло в том, что Иоанн призывал к национальному покаянию, а Иисус искал отдельных потерявшихся людей, но при этом оба одинаково надеялись на обращение и оправдание. Но это неправдоподобно. Мы должны помнить» что Иисуса обвиняли в общей ни с грешниками» тогда как Иоанн пришел путем праведности. Это указывает на более фундаментальное различие» чем различие в тактике и в аудитории. Иоанна, проповедника покаяния, не обвиняли на том же основании» что Иисуса. Представляется, что Иоанн ратовал за покаяние и праведность в обычном понимании. Иисус, точно так же убежденный, что конец близко, провозгласил включение нечестивых, обративших на него внимание.

Есть еще три отрывка, подталкивающие мысль в том же направлении: призвание Левия/Матфея (Мф. 9:9—13//Мк. 2:13— 17//Лк. 5:27—32); вопрос о посте (Мф. 9:14—17//Мк. 2:18—22// Лк. 5:33—39); и рассказ о последователе, хотевшем прежде похоронить своего отца (Мф. 8:21 сл.//Лк. 9:59 сл.). Последний отрывок будет более подробно обсуждаться позднее, здесь л только укажу, что в нем следование Иисусу ставится выше исполнения пятой заповеди. Аутентичность двух других отрывков не столь безусловна, но в каждом из них, по-видимому, есть надежное зерно. Среди последователей Иисуса, вероятно, был сборщик податей — даже если впоследствии его имя вспоминали не совсем уверенно, — и именно этот факт, вероятно, послужил непосредственной основой обвинения его в том, что он ел со сборщиками податей. Евангельское предание впоследствии развило эту тему («многие сборщики податей и грешники», Мк. 2:15 пар.)» но мы без риска ошибиться можем предположить, что по меньшей мере один такой был 118.

Относительно вопроса о посте можно сказать, в основном, то же самое: для тех, кто следовал за Иисусом, некоторые из традиционных обычаев иудаизма могли быть делом прошлого. Слова «могут ли сыны чертога брачного поститься в то время, когда с ними жени» (Мк. 2:19 пар.), если бы они распространялись на все случаи жизни, были бы самым ясным из имеющихся в евангелиях указаний на то, что «следование» за ним Иисус ставил выше закона; ибо пост, во всяком случае, в День искупления (Лев. 16:29) подчеркнуто соблюдался. В этом отрывке в его теперешней форме, по-видимому, имеется в виду некоторый несущественный пост или посты, не соблюдаемые всеми и не предписанные Торой. К сожалению, мы не можем восстановить первоначальную сферу действия этого изречения, ко такое понимай не хорошо согласуется с его теперешним контекстом 119.

Единственное место, которое можно привести в качестве аргумента против предлагаемой здесь точки зрения, это Мк. 1:44 пар., где Иисус говорит очистившемуся от проказы, чтобы он показался священнику и принес требуемую жертву. Этот любопытный отрывок — который в любом случае не относится к нарушению закона — на самом деле подчеркивает отсутствие такого рода указаний в отношении сборщиков податей и других грешников, которые признали Иисуса, Даже в приведенной у Луки истории с Закхеем Иисус не требовал от сборщика податей возместить ущерб, и ни о какой жертве здесь не упоминается 130.

Итак, я предлагаю считать, что новизна и оскорбительность вести Иисуса заключалась в том, что нечестивые, которые обращали на него внимание, включались в царство даже несмотря на то, что они не раскаивались в общепринятом понимании этого слова, — т.е. даже если они не возмещали ущерб, не приносили жертву и не возвращались к соблюдению закона. Иисус предлагал нечестивым Израиля дружеское общение как знак того, что Бог спасет их, и он не ставил общение с ними в зависимость от перемены их отношения к закону. Вполне возможно, он думал, что у них не было времени, чтобы заново построить свою жизнь, но если они приняли его весть, они будут спасены. Если Иисус, кроме того, еще и заявлял, что сборщики податей и блудницы войдут в царство впереди праведных (Мф. 21:31), раздражение могло возрасти еще больше. Неявно подразумеваемое притязание — на знание, кого Бог включит, а кого нет, и на переоценку всего, что обычно связывалось с праведностью. — ставило позицию Иисуса на грань или даже за грань, отделяющую личную харизму от дерзости.

Я понимаю, что мое предложение найдет немного сторонни ков. Несомненно, Иисус хотел обращения грешников. Но если это было все, чего он хотел, то почему вокруг него было столько полемики?

Каким бы спекулятивным ни было это предложение, я считаю его намного более правдоподобным, чем то, которое широко распространено: Иисус призывал грешников к покаянию; и поэтому представители основной ветви иудаизма, будучи против покаяния и прощения, хотели его убить.

Но до того, как мы завершим нашу дискуссию о Иисусе и о тех, кто доджей был войти в царство, необходимо обсудить еще одну тему.

Застолье

Проблема «застолья» приняла угрожающие размеры в недавней дискуссии о Иисусе. Его трапезы со сборщиками податей и грешниками рассматривались — и это, вероятно, правильно — как упреждающее указание на то, что они войдут в царство: трапеза — это предвосхищение «мессианского пира», когда многие придут с востока и запада и будут пировать с патриархами (Мф. 8:11)12,« Некоторые притчи говорят нам, что царство — это как пир, на который многих позвали. А эффектнее всего эта тема представлена в словах Иисуса, когда он перед смертью предвкушает питье от плода лозы виноградной в царстве Божьем (Мк. 14:25//Мф. 26:29//Лк. 22:18).

Поэтому кажется, что трапезы Иисуса со «сборщиками податей и грешниками» не менее ясно, чем слова, обещают им, что они унаследуют царство; и поэтому вполне возможно, что Иисус смотрел на совместную еду со сборщиками податей и грешниками как на обещание участия в будущем царстве. Но действительно ли это решает задачу? Действительно ли застолье Иисуса с грешниками помогает подготовить путь для церкви, которая возникла вместо царства в результате его служения? Такое предположение сталкивается с очевидной трудностью. Участники застолий с Иисусом, за исключением Петра и Иоанна, не были важными фигурами в церкви. Дичашчни упомянуть Иакова (брата Господня), Павла и Варнаву, чтобы это стало очевидным. Было бы приятно думать, что Иисус привязал к себе своих спутников таким образом, чтобы они не могли делать ничего иного, кроме как продолжать его дело после его смерти 122. Но на самом деле по меньшей мере три главных лидера раннего христианского движения не были учениками — а многие из учеников исчезли из поля зрении. И, как мы видели вначале, «грешников» трудно обнаружить в ранней церкви. Представляется, что не застолья Иисуса со сборщиками податей и грешниками были той силой, которая сплотила раннее христианское движение.