Сандерс Э.П. - Иисус и иудаизм

Поэтому я предполагаю, что решение нашей загадки частично заключается в том, что у Иисуса, возможно, не было детально разработанного плана относительно того, как сообщить свои надежды и чаяния «всему Израилю», даже если он считал, что его дело касается судьбы Израиля как народа.

Следует подчеркнуть, что расхождение между данными, указывающими на «весь Израиль», и данными, указывающими на «малое стадо», восходит к самому Иисусу. Это он сам призвал двенадцать учеников и ожидал, что Бог разрушит старый храм и даст новый. Поэтому нет сомнений» что его царство предназначалось для всего Израиля. И в то же время он сам» сопровождаемый немногими последователями, вел жизнь странствующего делителя и проповедника, который уделял основное внимание изгоям, чтобы фактически исключить остальных, и который не следовал Иоанну, одобрявшему проявления массового покаяния. Возможно, у него не было ясной программы того» как проложить мостик от «малого стадах, своей особой аудитории, ко «всему Израилю». Однако то, что его весть имеет значение для всего Израиля, он доносил достаточно хорошо, поскольку по крайней мере некоторые видели в нем угрозу для мира и общественного порядка. А в конце своей публичной деятельности он сделал два символических жеста для всех, кто был способен их истолковать: он въехал в Иерусалим на осле (см. ниже, гл. 11) и опрокинул столы менял в храме.

Есть еще одно предположение, которое могло бы частично объяснить, как многие и немногие соотносились в сознании

Иисуса. Вернемся к тому факту, что он начинал как последователь Иоанна, и что Иоанн публично демонстрировал необходимость покаяния ввиду грядущего суда. Очень может быть» что Иисус не считал, что он сам должен делать все. Хотя мы все знаем, что не нужно, следуя евангелиям, умалять статус Иоанна, делая его лишь сознательным предшественником Иисуса, мы часто недооцениваем возможности, вытекающие из положительного отношения Иисуса к Иоанну. Иисус мог смотреть на себя как на дополняющего и» тем самым» завершающего дело Иоанна. Иоанн призвал Израиль к покаянию и предупредил о грядущем всеобщем суде, но слишком мало было тех, кто откликнулся. Тогда Иисус выступил с обещанием включить в царство наиболее явных изгоев. Это не значит, что он «не верил» в покаяние и всеобщий суд, но главную весть о них он оставил своему великому предшественнику. Это предположение отчасти подкрепляется притчей о пире (Мф. 22:1—10; Лк. 14:15—24): первые из званых — добавим «Иоанном» — не явились, и потому позвали других.

Эта часть нашего ответа на заданную евангелиями загадку очевидно спекулятивна, но она вызвана фактами, которые не вызывают сомнений: 1) Иисус выступил после Иоанна и связывал свое дело с делом Иоанна, 2) Иоанн провозгласил грядущий суд и необходимость покаяния. 3) 5 целом Иисус был прочно укоренен в традиции еврейской эсхатологии возрождения Израиля. 4) После смерти Иисуса его последователи действовали в рамках той же схемы. 5) Однако сам Иисус не подчеркивал те два аспекта эсхатологии возрождения, которые стояли в центре вести Иоанна. 6) Его особая миссия заключалась в том, чтобы обещать включение в грядущее царство изгоям, нечестивым, если они откликнутся на его призыв.

Если эти шесть утверждений верны, кажется разумным предположить: Иисус думал, что кто-то другой, т.е. Иоанн, должен был призвать весь Израиль к покаянию.

Природа царства

Перед тем как вернуться к вопросу о неверном понимании Иисуса, мы должны решить трудный вопрос: на что он надеялся? Какого рода царство он ожидал, и как слушавшие его понимали его обещания?

Выше мы отметили, что Хенгель сделал отличие Иисуса от других претендентов на руководство Израилем совершенно ясным. Иисус не ожидал, подобно Февде и Египтянину, что весь Израиль последует за ним 15. Однако это отличие может быть отличием лишь в стиле и тактике. Отличалось ли само царство? Есть одно первоначальное соображение, которое может пролить свет на этот вопрос. В случае Египтянина и Февды римляне нападали на их последователей 16. Вероятно, римские правители не считали, что Иисус и его последователи представляют угрозу того же типа, какую более позднее поколение видело в действиях Февды и Египтянина 1'.

Ответить на вопрос, чего в точности ожидал Иисус, трудно по очевидным причинам. Здесь, как и во всем остальном, распятие и воскресение повлияли на ожидания христиан после смерти Иисуса и, следовательно, могли повлиять на свидетельства. Мы, тем не менее, должны сделать в этой направлении максимум возможного 18.

Павел сообщает как «слово Господне», «что мы живые, остающиеся до пришествия Господа, отнюдь не опередим усопших». Он продолжает:

потому, что сам Господь при призывном кличе, при гласе архангела и трубе Божией. сойдет с небо, и мертвые во Христе воскреснут прежде; затем мы живые, оставшиеся, вместе с ними восхищены будем на облаках для встречи с Господом в воздух; и так всегда с Господом будем (1 Фесс. 4:15—17).

Эта модификация надежды, о которой он впервые сообщает в Послании к фессалоникийцам, состоит во включении тех, кто уже умер. Очевидно, слова о том, что спасение осуществится «в воздухе», никакой новости в себе не содержали. Космическая и духовная природа ожидаемого так же ясно видна в 1 Кор. 15:20—28. Далее, в этом месте нет никаких указаний на то, что ожидания Павла отличались от ожиданий иерусалимских апостолов. Его вера в то, что, когда предложение язычников будет полным (Рим. 15:16, 11:25), Спаситель придет (Рим. 11:25 сл.), не является его новым вкладом в христианскую мысль. Отличительная особенность его позиции была в том, что язычникам не нужно становиться прозелитами и присоединяться к иудаизму. Он, Петр, Иаков, Иоанн и даже «лжебратья» (Гал. 2:4) согласны, что миссия к язычникам — это часть разворачивающейся мессианской драмы, и они, безусловно, были согласны также и относительно природы царства. Дело обстояло не так, что в проповеди Павла царство осуществлялось «в воздухе», а Петр и другие ожидали политической победы. И все они считали Иисуса Христом.

Свидетельство Павла является наилучшим на этот момент, потому что его, в отличие от евангелистов едва пи можно заподозрить в намерении скрыть христианские чаяния, чтобы держать реальные цепи христианского движения в тайне от римских властей. Его письма не предназначаюсь для чтения вне круга посвященных. В Рим. 11 и 15, так же как в 1 Кор. 15 и 1 Фесс. 4, мы находим то, чего он действительно ожидал.

В евангелиях, конечно же, тоже есть свидетельства, подкрепляющие эту точку зрения. Близко к пророчеству I Фесс. 4:15— 17 стоит текст Мф. 24:31 // Мк. 13:27: Сын Человеческий пошлет своих ангелов, с трубой (только у Матфея), и они соберут избранных от четырех ветров. Как я говорил выше, это, вполне возможно, подлинное речение Иисуса, которое Павел уже знал. Но если и нет» оно представляет общее ожидание первохристианства. О том же свидетельствуют и слова Иисуса на Тайной вечере. Несомненно, имея в виду перспективу близкой смерти, Иисус говорит, что будет пить новое вино «в царстве» (Мф. 2б:29//Мк. 14:25//Лк. 22:18), — несомненно, не в этом мире. И Павел полагал, что евхаристия была трапезой в ожидании возвращения Иисуса (1 Кор. 11:26) — очевидно, не в сопровождении войска.