Мир Авиации 1994 01

В декабре 1941 года Константин Павлович был включен в группу ночных бомбардировщиков-охотников подполковника Бицкого. Специфика ее действий требовала отлетного состава умелого владения матчастью, быстроты мышления в критических ситуациях, нестандартности действий. В тот период, завоевав господство в воздухе, немцы, преисполненные высокомерия, пренебрегали даже элементарными правилами маскировки объектов: маршруты полета своих бомбардировщиков на Москву от аэродромов до линии фронта они обозначали светомаяками – словно дело было на гражданских авиалиниях! Автоколонны двигались ночью без соблюдения светомаскировки… Авиаторы из группы Бицкого стали одними из тех, кто заставил противника проводить ночи в напряженном ожидании налетов.

"Задания были самые разные. Было такое: уничтожать эшелоны в пути. Летим вдоль железнодорожного полотна на высоте метров триста, ищем эшелон. Вдруг – пулеметная очередь в нашу сторону. Присмотрелись – оказывается, с эшелона по нам стреляют. Не сделай они этого – так и не обнаружили бы его…"

В боевых вылетах случалось всякое. "Во время полета на блокировку аэродромов заметили Не 111, идущий с зажженными огнями параллельным курсом и чуть выше нас. И на нем нас увидели, начали пушку в нашу сторону поворачивать. Потом мигнули АНО. Что делать? У нас АНО – тоже красный и зеленый, только светят несколько по-другому. Быстро мигнули своими АНО, чтобы на "Хейнкеле" ничего не поняли, смотрим – немцы пушку отворачивают, ставят вертикально. Ну, и мы тоже оружие вертикально ставим."

Не 111 вышел к аэродрому Орша и стал заходить на посадку. Ил-4 пристроился к нему, и, пока были включены посадочные прожектора, сбросил две бомбы на стоянку самолетов. "Вдруг вижу, мне в прицел лезет дом. Сбросил две бомбы: ФАБ-100 и ФАБ-250. "Сотка"упала у торцевой стены, а 250-килограммовая попала в центр дома, и этот дом раскололся вдоль: одна стена упала, а другая осталась. Потом оказалось, что в этом здании был профилакторий, и около 300 немцев мы там уложили. Когда освободили Оршу, ходили на городской стадион, где их похоронили. Над могилами солдат стояли небольшие кресты, а посередине – здоровенный крест: их командир, майор такой-то".

После столь успешного бомбометания, пролетая вдоль шоссе, командир корабля Вихорев решил проштурмовать двигавшуюся от Смоленска на Рославль автоколонну и дал команду стрелкам вести по ней огонь. Это решение имело роковые последствия: пулеметные трассы заметил ночной истребитель Me 110. "Он атаковал нас; очередью пробило бензобак I группы, что сзади летчика, горючее хлынуло в пилотскую кабину и ко мне; дышать стало невозможно. А "Мессершмитт", видимо, увлекся – слишком легкая ему цель попалась. Зимой на фоне снега нас хорошо было видно, да еще луна светила. Он подошел слишком близко, и потому выпустил короткую очередь, а то бы зажег нас, это то'чно. Прямо перед носом проскочил – я даже кресты на крыльях увидел. Схватился за пулеметы – а, куда там: он ушел в развороте. Командира ранило. Он по горячке сначала этого не заметил, бросил самолет к лесу – скорость была такая, что у меня стекла в кабине вылетели: вывел самолет метрах на семидесяти, и Me 110 нас потерял. Выровнял – и тут чувствую, что самолет стал каким-то неустойчивым, летчик застонал и говорит: бери, мол, управление". На Ил-4 было предусмотрено двойное управление, и Константин Иконников взял его на себя. Удержать бомбардировщик в горизонтали было непросто – то и дело возникала продольная раскачка. Но как ни тяжело складывалась ситуация, покидание самолета экипажем исключалось: командир находился в полубессознательном состоянии, у воздушного стрелка очередью с "Мессершмитта" были перебиты ноги. С большим трудом, но корабль все же был выведен К.Иконниковым на аэродром и посажен на брюхо. В январе 1942 года К.П.Иконников совершил 2 полета в осажденный Ленинград. На Ил-4 из блокадного города вывозили вконец исхудавших женщин и детей; в фюзеляже их размещалось по 5-7 человек.

В июне 1942 года Иконников был переведен в 746 полк АДД. Совершал боевые вылеты в экипажах Сумцова, Пономаренко, Водопьянова: сначала в качестве стрелка-бомбардира, а с июля – штурмана корабля.

Первый вылет по дальней цели – в Кенигсберге, он совершил в ночь на 8 августа 1942 года.

В конце августа 1942 года поступила информация о том, что в начале сентября Гитлер выезжает на Восточный фронт. Одним из мест, где он мог останавливаться, назывался Гебитскомиссариат г.Варшавы. В 746 полку экипажи срочно готовились к боевому вылету. 2 сентября в назначенное время самолеты Додонова и Пономаренко были над столицей Генералгубернаторства 1*. В экипаже Додонова штурманом летел К.П.Иконников. "Здание Гебитскомиссариата – П-образное, и я пятисотку точно в центр двора положил". Однако позже поступило сообщение, что в момент налета Гитлера в Варшаве не было.

4 сентября 1942 года К.Иконников вылетает на бомбардировку Будапешта. Выйти на город для экипажей бомбардировщиков не представляло большого труда: широковещательная радиостанция Будапешта передавала эстрадную музыку, служа своего рода маяком для штурманов. А километров за триста можно было видеть сияние, озарявшее горизонт – большой город жил обычной жизнью, словно и не было никакой войны. Сверху хорошо различалось оживленное движение на улицах. Как вспоминал Константин Павлович, когда шедший впереди экипаж В.Пономаренко сбросил бомбы, музыка резко оборвалась и диктор стал кричать, предупреждая о воздушном налете. "И свет в городе стал быстро гаснуть, причем – секторами: сначала один сектор выключается, потом другой, третий… Потом один сектор, только погасший, почему-то опять вспыхнул, да так и остался гореть".

Вместе С.С.Сугак и К.П.Иконников стали летать в жаркую пору битвы за Сталинград. Экипажи 746 полка совершали боевые вылеты на бомбардировку аэродромов, скоплений войск противника, железнодорожных узлов ежедневно, иногда – по два вылета за ночь. Вопpoc "Кто победит в Сталинградской битве?" решался на железнодорожных узлах. От их пропускной способности зависело, устоит ли, получив подкрепления, оборона наших войск под Сталинградом или, лишенная снабжения, откатится за Волгу, в голую степь. Зависело и то, будут ли немецкие танки двигаться и дальше мощным потоком вглубь страны, либо придется им простаивать сутками в ожидании составов с запчастями и горючим, подвергаясь непрерывным атакам штурмовиков и пикировщиков… И потому в дни Сталинградской битвы весь удар нашей дальнебомбардировочной авиации обрушивался в первую очередь на крупные железнодорожные узлы на оккупированной противником территории.

"Немцам, кстати, надо отдать должное – восстанавливать разрушенное они умели быстро. Вот, к примеру, станция Колодня под Смоленском. Крупный узел, важные направления – через Витебск на Ржев, также на Орел, Курск. Хорошо прикрыта. Долбим ее 250-ти и 500-килограммовыми бомбами, всю перепашем, а на следующий день – опять идут эшелоны! Или станция Зябровка под Гомелем. Уж как ни бомбили ее, а разведчик пролетает – идут эшелоны! А немцы, оказывается, в нескольких километрах от Зябровки сделали ложную станцию: трактором, видимо, пропахали борозды – вроде бы как пути, натащили старых вагонов, и как только прилетают наши бомбардировщики, они начинают устраивать пожары на ложной станции. Ну и самолеты – на нее. Две недели немцы нас дурачили, пока их не раскусили и не разнесли Зябровку в пух и прах. А прошло меньше суток – и опять пошли эшелоны!"