Ольга Сидорова - Современная литература Великобритании и контакты культур

У Другой было так много вещей, которые мне хотелось иметь. Сначала вещей, потом людей. Людей больше, чем вещей – н о ничего, что ей принадлежало, ни изумруды, ни Р., не желала я больше, чем ее любви к Мамушке (p. 42).

Другая любит Мамушку, и Мамушка любит Другую, что ранит Синару, а Леди, у которой фактически отнимают ребенка, символически удочеряет маленькую мулатку и передает ей свои знания в области сбора и использования трав и растений и так далее, вплоть до отношений обеих героинь с Р. «Если на то пошло, я ребенок Леди, а она – Мамушки» (p. 47).

Единственной группой персонажей, которая не подвергается переименованию в романе А. Рэндалл, являются темнокожие рабы в имении Плантатора – Мамушка, Присси (мисс Присс для Синары) и Гарлик, но одновременно существенно меняется их роль в системе образов и сюжете произведения. Вернувшись в имение после смерти Мамушки, Синара узнает от старых рабов потаенную историю имения и его обитателей, которая по‐новому ставит вопрос собственности. Сам дом строился по воле плантатора, но руками и по проекту рабов и даже на том месте, которое выбирает Гарлик:

У него [Плантатора] ничего не было, кроме белой кожи, настойчивости и трудолюбия. Я был ему нужен, но и он был нужен мне, так как я знал, где я хочу жить (p. 52).

В дальнейшем вся жизнь в имении проистекала не только при активном участии рабов, но зачастую по их воле. Опасаясь потерять свое влияние, Мамушка и Гарлик умертвили всех новорожденных мальчиков Леди, они становятся фактическими хозяевами имения, навязывают свою волю Плантатору, во время войны спасают дом от уничтожения войсками генерала Гранта и т. д. На похоронах Мамушки Гарлик провозглашает: «Сегодня утром мы хороним настоящую хозяйку этого имения» (p. 54).

Страницы дневника Синары, описывающие отношения плантаторов и рабов, полны боли, страха, ненависти и негодования – т ак, она рассказывает, что два брата Присси были забиты до смерти в имении Мечтательного Джентльмена и его жены, и сама Присси, мстя за них, убивает свою хозяйку во время родов:

Разве я не понимаю, почему мисс Присс убила Сладкоречивые Уста?.. Мисс Присс отдала этой женщине двух братьев. Это все так сложно… Мисс Присс меня пугает. Не думаю, что в ней есть хоть что‐то простое (p. 46).

Следует признать, что текст романа А. Рэндалл «Ветер унес», особенно его первая часть, – непростое чтение. Читатель, хорошо помнящий и любящий классический роман М. Митчелл, находится в напряженной ситуации выбора. Можно также утверждать, что зыбкость и неопределенность – одна из сквозных тем романа: внешность предметов, людей, событий может быть обманчивой, и даже сама история может иметь разные воплощения. Синара заявляет эту тему буквально на первой странице своего дневника:

Он подарил мне изумрудные серьги. Я думаю, что мои изумруды могут оказаться просто зелеными стеклышками. Я надеюсь, что это могут быть настоящие перидоты (перидот – з еленый полудрагоценный камень.– О. С. ) (p. 3).

Подобно своей сводной сестре, Синара принадлежит к породе победителей (хотя победительница Скарлетт живет в мире другого текста), а сам роман А. Рэндалл прославляет освобождение людей не только от оков рабства, но также от истории и мифа в их застывшем, устоявшемся и общепринятом варианте, от традиций и стереотипов, созданных не в последней степени популярными литературными произведениями. Представляется, что именно использование А. Рэндалл некоторых элементов романа М. Митчелл позволило ей выявить и наглядно продемонстрировать те ложные основания (идеологические, культурные, исторические), на которых основан текст романа «Унесенные ветром», и одновременно предложить основания для контрповествования. Как проницательно отмечает Р. Шур, «она попыталась создать другое, более справедливое воображаемое пространство, в котором афроамериканцы могут увидеть свое место, место в популярной культуре, но вне доминирующих стереотипов» [Shur, p. 23]. Кроме того, очевидно, что А. Рэндалл, которая использует постмодернистские стратегии и технику, но отходит от аполитичности и идеологической мозаичности постмодернизма, еще раз напоминает о том, что серьезные проблемы могут обсуждаться с помощью популярных литературных жанров и текстов. Эти свойства ее творчества также полностью соответствуют постколониальной парадигме современного литературного процесса.

Ashcroft B., Griffiths G., Tiffin H. Post‐Colonial Studies : The Key Concepts.

NY : Routledge, 2000. 275 p.

Schur R. The Wind Done Gone Controversy : American Studies, Copyright Law, and the Imaginary Domain // Am. Studies. 2003. № 1–2 (44). Spring – Summer. P. 8.

Settlement reached over “Wind Done Gone” // Freedom Forum. Associated Press : [website]. URL: http://www/freedomforum/org/templates/documents/ document.asp&documentID=16230 (mode of access: 14.03.2007).

Randall A. The Wind Done Gone. NY : Hiongton Miflfin, 2001. 210 p.

Процессы, происходящие в современной британской и – шире – з ападной литературе наглядно показывают, что векторы художественного взаимодействия чрезвычайно разнообразны: современный британский роман опирается как на национальную литературную традицию, так и на традиции литератур, находившихся на периферии относительно европейского культурного и литературного процесса. Одновременно происходят переосмысление и трансформация жанровой системы британской литературы (расширение поля исторической прозы, возникновение неовикторианского романа, вхождение в мейнстрим специфических направлений и т. д.). Тем не менее, можно утверждать, что сохраняется и проявляется неизменная связь современной литературы с ее инвариантными составляющими – так, социальный роман ( condition‐of‐England novel ) продолжает оставаться таковым даже в том случае, если его автором выступает этнический японец, британский писатель К. Исигуро, один из «новых интернационалистов», по определению М. Бредбери. Успешно развивается в творчестве М. Бредбери и патриарха современной литературы Великобритании Д. Лоджа и такой типично англоамериканский прозаический жанр, как университетский роман. Расширяется и становится более разнообразным присутствие женщин – а второв серьезной прозы и беллетристики. Традиционные для британской литературы темы и жанры находят новые воплощения.

В последние десятилетия XX – н ачале XXI в. переосмысляются роль и значение художественного перевода, который рассматривается как фактор межкультурной и межлитературной коммуникации. В целом литературный процесс изучаемого периода предстает наполненным, разнообразным, по‐разному, иногда парадоксально реагирующим на острую современность и одновременно опирающимся на существование традиции. Он диалогичен – н евозможно не вспомнить теорию М. Бахтина – в самом прямом смысле этого понятия. Литературный процесс оказывается самым тесным образом связан с экстра‐ и окололитературными факторами, которые, тем не менее, формируют литературные репутации авторов и произведений, то есть имеются все основания считать, что эта связь диалектична по своему характеру. В самих произведениях осуществляется диалог, в ряде случаев достаточно острый, с предшественниками (неовикторианский роман, постколониальные ответы) и, с другой стороны, с «другими», что возможно только на основании осмысления собственной идентичности. Проблема идентичности и тесно связанные с ней проблемы истории и памяти рассматриваются в литературе с разных точек зрения. Важно отметить, что диалог осуществляется не только во вновь создаваемых текстах художественных произведений, но и в виде литературного перевода, в идее создания текстов мультикультурных произведений, в виде литературной трансплантации, если воспользоваться термином Д. С. Лихачева. Таким образом, отвечая на те вопросы, которые были поставлены в начале книги, можно заметить, что существование литературы в современных условиях трансформируется, поскольку мир стремительно меняется – но литература развивается, справляясь с возникающими вызовами.